Ведьмины байки. Ольга Громыко

пришлось старосте по вкусу. Заметно приободрившись, он уже не торопился покидать мое неприятное общество.

      – А не найдется ли у вас какого зелья, чтобы жену к порядку призвать? – с надеждой спросил он. – До того ворчливая баба стала, ну никакого спасу нет! Мужика своего в грош не ставит, все пилит и пилит, ровно лесину старую! Эвон какую плешь проела!

      – Ядами не торгую. А менее радикальных средств от жен еще не придумано. – Я снова посмотрела вверх. Смолка ответила мне удрученным взглядом.

      – Ваша кобылка-то? – заискивающе поинтересовался староста.

      – А что, не видно?!

      – Экая ловкая бестия! – озадаченно покачал головой селянин. – И как это ее угораздило?

      – Она собачки испугалась! – сообщила Линка, опускаясь на четвереньки. – Большой собачки! Р-р-р-р!

      – Вставай, штанишки испачкаешь. – Я наклонилась, перехватила Линку поперек живота… и тут же выпустила.

      Ручонками в цветастых варежках девочка упиралась в следы широких трехпалых лап.

* * *

      Ведьма заметно изменилась в лице. Опустившись на корточки, она стянула правую перчатку и, растопырив пальцы, медленно приложила руку к странному следу. Изящная женская ладонь едва-едва покрыла треть отпечатка.

      – Плохо дело… – Ведьма убрала руку и проследила глазами путь странного существа. Ее взгляд уперся в ствол дуба. На коре отчетливо выделялись шесть глубоких желтоватых царапин – следы соскользнувших когтей.

      – Что это? – внезапно охрипшим голосом спросил староста.

      – Модифицированный химероид.

      – Чего?

      – Загрызень, – коротко пояснила ведьма.

      У старосты потемнело в глазах, замутило от ужаса.

      Загрызень… В его деревне!

      – Бейте в набат, – приказала ведьма. – Немедленно. Созывайте людей. Если еще есть кого созывать…

* * *

      Ну вот, только что жаловалась на отсутствие работы – и на тебе! Накаркала!

      С последним ударом набата все жители деревни собрались на площади. Страшная весть распространялась подобно огню по сухой траве. Мужики угрюмо молчали, бабы укачивали ревущих младенцев, ребятишки постарше, не сознавая опасности, гонялись друг за другом, швыряясь снежками.

      Ветер поменял направление и задул с юга, сбив облака в серую беспросветную пелену. Снег повалил крупными мокрыми хлопьями. Утро больше походило на ранние сумерки. Кое-кто из селян принес с собой зажженные факелы, многие сжимали в руках топоры и вилы.

      – Все в сборе? – спросила я, беспокойно оглядывая людей. Много. Слишком много. Как говаривал один знакомый пастух, чем больше отара, тем вольготнее волку. Ты с одной стороны стада, он – с другой. Ты его видишь – и он тебя видит, и оба вы отлично понимаете, что ты не успеешь обежать отару, чтобы помешать хищнику зарезать тройку-другую овечек.

      Понеслись дружные выкрики – мол, все, все, не беспокойтесь!

      Именно это и внушало мне особенное беспокойство.

      Наконец откуда-то из задних рядов раздался тонкий девичий голос:

      – Полота-бобыля