Тебе, мой сын. Роман-завещание. М. И. Ибрагимова

друг Александра Пушкина, был бездетным. У Михаила же семья была многодетная.

      Оба брата – декабристы. Только Иван – член Северного (в Петербурге), а Михаил – Южного (на Украине) общества декабристов. Именно Михаил после поражения восстания в начале 1826 года был сослан на Кавказ. Разобраться до конца в генеалогической ветви этого рода мне не удалось потому, что слишком поздно заинтересовалась ею: мама была отягощена старческим склерозом, а последний отпрыск рода – Иван Иванович Пущин, проживавший на Кубани в станице Уманской, начисто пропил память, из его отрывочных сведений толком ничего понять было нельзя. Помехой в распутывании этого родословного клубка было и то, что в каждом поколении Пущиных встречались наречённые именами Иван, Василий, Леонтий. Даже моя бабушка Елена сочла обязательным именно так назвать трёх своих сыновей, а дочерям дала имена Прасковья, Елизавета, Александра.

      О своих родичах Пущиных мама стала вспоминать и рассказывать с затаённой грустью после выхода в свет книги Марии Марич о декабристах «Северное сияние». От мамы стало известно, что происходит она из древнего рода Василия Пущина. Её дед, а мой прадед Василий Васильевич Пущин был женат на мещанке Пачинцевой. Прабабушка была глубоко религиозной, смиренной и беспредельно доброй старушкой, в то время как прадед Василий не благоволил церкви и не соблюдал никаких церковных обрядов. Видимо, это было связано с тем, что в своё время декабристов отлучили от церкви и долгое время предавали анафеме.

      У прадеда Василия было пятеро сыновей – Иван, Василий, Леонтий, Исай и, кажется, Егор – и две дочери: одну звали Еленой, имя другой я забыла. Жили в Ейске вместе с другими родственниками из Пущиных. Одна даже была замужем за местным миллионером Козловым. Сестра бабушки Елены была старой девой. Мастерица-белошвейка, она обшивала ейских богачей, в том числе и миллионершу Козлову. Готовые швейные изделия относила моя мама, за что получала от богатой родственницы подарки – ношеные вещи бездетной ейской модницы, которые бабушка Лена перешивала моей маме Прасковье и младшим дочерям – Елизавете и Александре.

      У женской половины семьи Василия Пущина житейские дела складывались лучше мужской. Какие ни есть, а всё-таки дворянки, на которых женились богатые купцы и зажиточные казаки. Так, моя бабушка Елена Васильевна была выдана замуж за сына богатых хуторян Гаврей, имевших в Ейске особняк, в котором властвовала казачка Гавричиха. Её родители переселились на Кубань из Запорожья после того, как побывали где-то на Туретчине.

      Мой дед Пётр, в отличие от своей суровой матери, был человеком смиренным, трудолюбивым и совсем не употреблял хмельного. Перед тем как обвенчать своего сына с девицей Пущиной, строптивая Гавричиха подкупила священника, попросив, чтобы он, совершая обряд венчания, не объявлял фамилию невесты. И святой отец ограничился, назвав подвенечную рабу Божью девицей Еленой Васильевной.

      Хуже складывались дела у сыновей Василия Пущина. Особого образования дать им родители не смогли. Не возвысились они и в чинах