Лекарь. Ученик Авиценны. Ной Гордон

поздняя осень, погода благоприятствовала сбору трав, и учитель с учеником прочесывали леса и вересковые пустоши. Цирюльник особенно хотел отыскать портулак; тот, если растворить его в Особом Снадобье, снижал жар и постепенно прогонял лихорадку. К глубочайшему разочарованию Цирюльника, портулака они не нашли нигде. Были, впрочем, растения, попадавшиеся достаточно часто: лепестки красной розы использовались для припарок; тимьян и желуди, растертые в порошок и смешанные с жиром, годились для втирания в гнойники на шее. Были и такие, которые приходилось добывать с трудом: нелегко выкопать корень тиса, а он помогает беременной женщине сохранить плод. Они собирали укроп и сорго лимонное – мочегонные средства; аир болотный, помогающий предотвратить ухудшение памяти, вызванное холодными влажными испарениями; ягоды можжевельника, которые в вареном виде помогали открыть закупоренные дыхательные пути; люпин, позволяющий вытягивать гной, если приложить к воспаленному месту тряпицу, смоченную в его горячем отваре; мирт и мальву, каковые облегчают чесотку.

      – Ты растешь быстрее, чем эти травы, – с кривой улыбкой сказал Цирюльник, и то была чистая правда: Роб вымахал ростом уже почти с учителя и давно вырос из той одежки, которую сшила ему в Эксмуте Эдита. Но когда Цирюльник привел его к карлайлскому портному и заказал «новую зимнюю одежду, которой хватит на ближайшее время», портной лишь покачал головой:

      – Мальчик еще растет, разве нет? Лет пятнадцать- шестнадцать? Такие парни быстро вырастают из старой одежды.

      – Шестнадцать? Да ему одиннадцать только исполнилось!

      – Тогда он вырастет очень высоким мужчиной! – И портной взглянул на Роба со смесью удивления и уважения. – На нем сшитая мною одежда станет словно съеживаться. Позволено ли будет предложить, чтобы мы переделали что-нибудь из старого?

      Так вышло, что еще один наряд Цирюльника, на этот раз из почти еще приличного серого материала, был перекроен и перешит. Они все дружно смеялись, когда при первой примерке оказалось, что одежда слишком просторна для Роба, однако рукава и штанины коротки. Портной убрал лишнее по ширине, а из полученного материала надставил штанины и рукава, скрыв швы щегольскими полосками синей ткани. Почти все лето Роб бегал босиком, но скоро должен был выпасть снег, и мальчик обрадовался, когда Цирюльник купил ему башмаки из сыромятной кожи.

      В этих башмаках он прошагал через площадь Карлайла до церкви Святого Марка и постучал в ее массивные дубовые двери. Прошло немало времени, пока они отворились; перед Робом стоял пожилой викарий37 со слезящимися глазами.

      – Позвольте спросить, отец. Я ищу священника по имени Ранальд Ловелл.

      Викарий захлопал глазами.

      – Я знал священника с таким именем, он помогал Лайфингу служить мессу в те времена, когда Лайфинг был епископом Уэлла. На Пасху будет десять лет, как он умер.

      – Нет, я ищу не этого, – покачал головой Роб. – Я своими глазами видел отца Ранальда Ловелла всего года два назад.

      – Ну,

37

Викарий: в католической церкви – помощник епископа; в данном случае – второй священник большого прихода, помогающий основному.