Метро 2035. За ледяными облаками. Дмитрий Манасыпов

точь-в-точь как облизывался один раз виденный кот чертова башкира. Только не для того, чтобы умыть шерстяную рожу. А от удовольствия и предвкушения возможностей. Лучше бы майор приказала его, Клыча, расстрелять. Ошибка майора Войновской именно в этом. Потому что он, Антон Анатольевич Клыч, – яд.

      Яд, действующий тихо и незаметно. Яд, что расползется внутри ее отряда, разлагая его и превращая из монолитного организма в сборище дипломированных убийц, желающих воли. Да-да, так и будет. Хотя и не сейчас. Всему свое время. Месть подают в холодном виде.

      – Это…

      Григорич возник сбоку.

      – Чего?

      – Так, ну, того… эти-то!

      Клыч цыкнул, вытер краешек рта и вздохнул. Что ж такое, а? Вот недавно, когда Григорич его не боялся, говорил же нормально? Не нукал, мысли излагал логично и верно, а сейчас… Тьфу! Боится? Боится.

      – Ну?!

      – По воде им хода нету. Дагон с детишками всех укокошит, раз Зуича даже убил. И выходит, что… Через Черкассы ж они поперлись.

      – И?

      Григорич пожал плечами и, шельмец, развел руками.

      – Каждый же знает, что ходить туды нельзя.

      Клыч отмахнулся. Снова-здорово, сколько раз уж сказки слышал.

      – Верно говорю, Антон Анатольевич. Неделю уже туда ходу нет. Ждут все, боятся. Там смерть.

      Глава 1

      Сквозь дождь к темной воде

      Самарская обл., с. Кинель-Черкассы

      (координаты: 53°27′00'' с. ш., 51°26′00'' в. д., 2033 год от РХ)

      – Привал, – Пуля огляделся, – старлей, ты карауль. Я – по дрова.

      Моросило. Взгорок, приютивший троих беглецов, пробирало сыростью. До самых, как говорится, печенок. Позади лежал небольшой кусок степи, буро-желтой, прячущейся за постоянно меняющейся стеной начинавшегося дождя. И лес у реки, почти на самой кромке окоема.

      Уколова, сбросив серый мокрый рюкзак, присела на него. Положила на колени 74-й, всмотрелась в пустошь, оставленную позади. Даша, заметно качнувшись, практически упала на задницу.

      – Сядь нормально, – буркнул остановившийся Пуля, – отстегни палатку, подложи и только потом вались с ног. Заболеть не хватало.

      Сталкер повернулся и пошел к небольшой рощице. Тешил себя надеждой найти хотя бы немного сушняка в ее глубине. Пользоваться парафином из бутыли, подаренной Лесником, не хотелось. Чадить и дымить от него ветки станут – будь здоров.

      На душе скребли кошки. Вернее, один немалых размеров кот. Здоровенный котище, серый в полоску, с зубами длиною в человеческий палец. Друг, брошенный на берегу реки, друг, преданный им ради вот этой девчонки, еле осилившей не самый длинный переход. Девчонки, ставшей половиной причины потери Саблезуба. Про Леночку, Мишкину дочку, оставшуюся в Новой Уфе заложницей, вспоминалось не меньше. Пуля молчал, порой костерил себя и старался остаться в одиночестве. Стыд жрал изнутри. Дорога и ее нужные дела чуть отвлекали.

      Пуля залез в самую гущу деревьев, стараясь поменьше их задевать. С них не капало, с них лило. Прорезиненный капюшон куртки не промок, само собой, но вот плечи… И так уже второй день подряд. Льет, моросит,