Туманная земля. Открытие Рафлза Хоу. Артур Конан Дойл

вскричал Мервин. – Боже, какая наивность! Однако мне пора ехать в типографию – сегодня вечером выходит моя газета. У нас небольшой тираж – всего десять тысяч, не то, что у вас, плутократов утренней прессы, и я практически один делаю номер.

      – Но вы хотели меня от чего-то предостеречь?

      – Да, действительно, – худое энергичное лицо Мервина посерьезнело. – Если у вас есть твердые религиозные убеждения или укоренившиеся предрассудки, из-за которых вы можете, изучив феномен, разнести его в пух и прах, не лезьте в это дело вовсе – опасно.

      – Что вы имеете в виду?

      – Они терпимы к честным сомнениям, непредвзятой критике, но если им вредят, они становятся опасны.

      – Кто это «они»?

      – Кто? Не знаю, как их назвать. Духи, психические сущности или астральные существа. Как хотите. Неважно, кто они – великодушные или злые, они несут возмездие или воздают за добро. Главное – они существуют.

      – Что за чушь, Мервин!

      – Не будьте так самоуверенны, Мелоун.

      – Ерунда! Вновь оживилась средневековая чертовщина. Как может такой разумный человек, как вы, верить в эту галиматью!

      Мервин улыбнулся своей неподражаемой улыбкой, но глаза его, пытливо смотревшие из-под густых светлых бровей, оставались серьезными.

      – Не исключено, что вы измените свое мнение. Этот феномен обладает весьма странными свойствами. Хочу как друг предостеречь вас.

      – Я весь внимание.

      Ободренный словами журналиста, Мервин приступил к рассказу. Он знал нескольких людей, которые легкомысленно отнеслись к потусторонним силам, вели двойную игру и серьезно поплатились за это. Среди них были судьи, которые выносили несправедливые приговоры, основываясь на предвзятом мнении; журналисты, писавшие сенсации ради лживые материалы, бросавшие тень на спиритическое движение; или их коллеги, бравшие интервью у медиумов с заведомой целью их высмеять; просто любопытствующие, которые при первом знакомстве с явлением пугались и отшатывались, осудив его, хотя в глубине души понимали, что столкнулись с чем-то серьезным.

      – Уверяю вас, – ответствовал Мелоун, – подобным образом можно объяснить любой трагический случай. Предположим, мистер Джонс назвал Рафаэля мазилой и вскоре после этого умер от грудной жабы. Следовательно, критиковать Рафаэля опасно? Если следовать вашей логике…

      – Думайте, как хотите.

      – А вот другой пример. Возьмем Моргейта. Он материалист и, значит, убежденный противник спиритизма. Но он преуспевает, вот и профессорское звание недавно получил.

      – Честный враг – совсем другое дело. Никому не запрещается иметь другие убеждения.

      – А что вы скажете о Моргане, который разоблачил нескольких медиумов?

      – Они были мошенниками, и он только сослужил добрую службу движению.

      – А Фальконер? Он смешал спиритизм с грязью.

      – Ах, Фальконер! А знаете ли вы что-нибудь о его частной жизни? Нет? Уверяю вас он получил по заслугам. И не знает за что. Но когда-нибудь