Очень маленькое созвездие. Том 2. Тихая Химера. Ольга Апреликова

помойка. Надо забрать. Любого.

      А он чуть слышно шипел, бил по рукам, норовя поцарапать – промахивался. Не обращая внимания на машущие растопыренные грязные пальцы, Ние снял с себя куртку, накрыл сверху и схватил, вытащил наружу – ребенок забарахтался, но сразу обессилел. Ние замотал его в куртку покрепче, прижал к себе и понес по темным душным коридорам мимо всех этих, стоящих на коленях… Куртку жалко, но прикасаться к нему голыми руками… Без приключений Ние перенес вонючий комок на борт, в чистый воздух и яркий свет, и опустил на белый пол, едва вышел из шлюза. Проследил, как отшлюзовались, как удаляется тяжелый уродливый корабль: того и гляди развалится… Добить? Служба сама разберется. Они невдалеке.

      Вернулся к вонючему зверьку. На ноги заморыш так и не встал – съежился, бессильно приник к высокому комингсу. Ние наклонился посмотреть. Ни глаз, ни серой мордочки не разглядеть: с головой спрятался в вонючие вышитые отрепья и его белую куртку. Да полно, ТО ли это дитя? Куртка скрывала хилое существо почти целиком, только космы видно, в этом так воняющем мазуте и еще какой-то дряни. Как противно. Жалко и противно. Это калека, а не Черное Дитя…

      Кличка «Черное Дитя» отцу ненавистна. Он вообще ненавидел ситуацию в целом, но терпел, пока истории про Черное Дитя в Бездне не начали пересказывать все громче. Он пожелал, чтобы россказни остались фольклором, а ребенок был возвращен домой: подрос, уже опасно оставлять без собственного надзора. Конечно, для всех и без того это существо, Черное Дитя – фольклор. Рассказывать-то о нем рассказывали, но на вопросы по существу крутили пальцем у виска. Сказка же, фольклор. О реальном существовании чудовища – и о том, кто он такой – знали только сами, и частично – Служба. Но сейчас, сию минуту Ние был не уверен, что там на полу действительно то, стольких тягот и бед стоившее, создание. Тот ли это ребенок? Эта чуть живая, искалеченная козявка была всемогущим гением? Да разве он мог позволить сделать с собой такое, чтоб сейчас кучкой отрепьев валяться на полу? Какая вонь…

      И голос крови – молчал. Как убитый. Родства Ние что-то не чувствовал. Ноль. Будь ребенок в самом деле тем самым, разве не узнал бы Ние его в первый же миг? Ние пока Службе не сообщил и не остановил поиск – не был еще уверен, что спасенный детеныш – тот, кого искали. Вряд ли.

      Но хоть кого-то спасли. Тоже чудо: обычно пиратские суда уничтожались без досмотра, и, если б не последняя вероятность, что ребенок может оказаться на борту удирающей из района операции развалины, они расстреляли бы ее, не приближаясь, едва опознав. Еще никогда пиратское судно не захватывали так аккуратно, а те не вели себя так послушно. А что им оставалось, если вслед за крошечным судном Ние из таймфага вышел тяжелый военный фрегат? Ние пошел на борт один, в рое зондов, камер и оружия. Показал стоящим у шлюза на коленях крупный снимок ребенка. Те закивали, мол, да, ребенок еще на борту, и скорей повели Ние, в надежде на милость, по лабиринту грязных темных коридоров – куда-то за камбуз, к контейнеру… Тьфу, не вспоминать. Ние, конечно, любого живого ребенка оттуда бы вытащил – но разве это ТО дитя? Вонючий звереныш… Но никаких других детей на борту не оказалось, аппаратура Ние проверила все. Зато обнаружилось изуродованное оборудование с драгоценного кораблика из флота Укора – как доказательство, что калека у ног, пачкающий мазутом белую палубу – тот, кого искали…

      Да как сейчас убедить себя, что это – то самое, страшно нужное Дома, ужасное дитя? Это долгожданное сокровище правда на борту? Вот это костлявое тельце в отрепьях – чудо? Вот это полумертвое существо – упование предков? Он выжил? Может, лучше бы погиб, чем превратился… В грязь на полу… И разве он мало причинил им страданий и хлопот до того, раньше? Да одним своим рождением он… Ние одернул себя. Ладно, если это правда он – то и такой, наверно, отцу нужен. Вместе со всей той бедой… Ох, не думать. Не думать. Ребенок не виноват. Ребенок не может быть виноват. Он просто родился. Он все равно нужен отцу. Им всем. Отец послал именно в этот район Дикой Бездны, где они почти случайно наткнулись на пиратов. Они – на маленьком курьерском суденышке – а не какой-нибудь тяжеловооруженный дежурный корабль, который разнес бы пиратское судно в пыль еще за парсек.

      Но как сейчас во вздрагивающем зверьке узнать носителя страшного имени? Или – красивого малыша – Черное дитя – в сверкающих драгоценных одежках, избалованного и всемогущего, со смеющимися глазами, которого еще недавно в буквальном смысле носил на руках Ар Укор, верховный адмирал одного из так называемых «свободных» – а по сути диких – легийских флотов? Единственного из флотов, к которому благоволил Дракон, то есть его спецслужбы, позволяя почти свободно (никто не заметит корабль Дракона, если он того не захочет) дрейфовать в Бездне – ведь Черное Дитя находилось у них. Корабли Дракона не только не оттесняли этот флот в Бездну, но и позволяли подходить для торговли к своим дальним базам. А откуда у Укора столько средств, чтоб покупать не только новые корабли, но и произведенное в Драконе навигационное оборудование, не просто чудовищно дорогое, но и обложенное запредельными пошлинами, знает лишь Служба – это оборудование, выкорчеванное и испорченное, Ние сам видел в трюме у пиратов, а вот в кармане обломок симбионта – как улика, что ребенок – тот…

      Именно тот,