Олег Вещий. Владимир Филиппов

от этой бесчувственности нападением норманнов» (Шлёцер).

      Теория эта оказалась удобна для многих учёных, притом совершенно по разным причинам. Одних норманизм привлекал «резким противопоставлением господствующей верхушки, происходящей от воинственных, творчески одаренных „варягов“, остальной массе населения, пассивной и неспособной, годной лишь для эксплуатации» (Л. Клейн). Карамзину, воспевавшему царскую власть, было удобно излагать свою «Историю» в основном по Байеру и Шлёцеру. Поэтому он и сомневался в существовании Гостомысла. Тот был ему просто не выгоден. Своим существованием он грубо нарушал все теории. Выгоден норманизм оказался и иной стороне: М.Н. Покровский, возглавлявший историков-большевиков, увидел в «норманской теории» одно из средств борьбы против великодержавного шовинизма.

      Так было забыто всё, что было на Руси до пришествия Рюрика: Буривой и Гостомысл, легендарный Кий, Ладога и Киев. Славные походы на Византию и варягов. Мало того, славянские князья Аскольд и Дир под эту же гребёнку были причислены к варягам, которых Рюрик отпустил от себя на поиски ещё не осчастливленных славянских территорий.

      Известный русский патриот и учёный Михайло Васильевич Ломоносов кратко и сочно охарактеризовал заявление Шлёцера и его самого, непосредственно переходя на личность: «Из сего заключить должно, каких гнусных пакостей не наколобродит в российских древностях такая допущенная в них скотина». Грубо, но в точку!

      В 1949 году советский историк профессор B.В. Мавродин по-иному сформулировал вред, который несёт в себе «немецкий подход»: «Политический вред „норманской теории“ состоит в том, что она… отрицает способность славянских народов создать собственными силами самостоятельное государство» и льет «воду на мельницу реакционных космополитических идей „теоретиков“ из антидемократического империалистического лагеря». Пусть и классовый подход, но верный.

      Профессор Шахматов также считал, что, излагая события IX–X веков, летописец несоразмерно их деяниям выпятил значение варягов. Он даже назвал его первым русским норманистом. Однако он не совсем прав. Если внимательно вчитаться в летописный текст, то создаётся такое ощущение, что его писало либо два человека, либо человек под принуждением, есть ещё, правда, третий вариант, что летопись эта была подправлена задним числом, и притом не очень умело. И вот почему. Обратите внимание. С одной стороны, летописец действительно подчёркивает своим славословием значимость Рюрика и его братьев, призванных «княжити и володети» на Руси в качестве мудрых и справедливых правителей. С другой стороны, никаких конкретных дел этого величия он не приводит, мало того, он достаточно скрупулезно отмечает все негативные последствия, которые варяги притащили с собой на Русь. И вот их действительно немало. Ни Рюрика, ни его братьев, ни иных викингов он не щадит. И если отделить зёрна от плевел, а славословия от поступков, то получается, что варяги просто подчинили себе мечом