Реаниматолог. Записки оптимиста. Владимир Шпинев

и от этой анестезии у пожилых бывают серьезные проблемы.

      Благо, сейчас анестетики короткоживущие, как только наложили последний шов, она проснулась.

      Даже и не расстроилась, что осталась без ноги, до того она болела…

      Орешки

      Некоторое время назад поступил молодой мужчина с сильными болями в животе.

      Худощавый, он корчился от спазмов.

      Анамнез, как обычно туманен. Что-то съел, возможно, много, потом прихватило живот, сильно прихватило, да выделения появились сзади, кровянистые.

      Молодой, но уже многое повидавший доктор с ворчанием натянул перчатку, приказал стянуть штанины, наклониться, смазав густо палец, залез внутрь. Пациент крякнул от неудовольствия. Врач чуть вскрикнул от боли, что-то внутри сильно и неожиданно кольнуло. Что-то острое и плотное сидело внутрях. Вытащив палец, увидел смесь экскрементов и крови, чужой крови.

      – Ты чего такого нажрался?

      – Орешков, – потупил парень.

      – Каких орешков? – в свою очередь, удивился доктор.

      – Кедровых…

      – В смысле кедровых? Ядра же мягкие, а там у тебя что-то острое и твердое…

      – Я со скорлупой и съел, а некоторые разгрыз, – удивился, в свою очередь, непониманию доктора.

      Доктор глянул на пациента как на дебила.

      – Надо удалять, скорее всего, под анестезией, иначе порвется кишка.

      – Хорошо.

      Через некоторое время анестезиолог приказал сестре-анестезиологу ввести реланиум, парень расслабился и разговорился. Оказывается, пациент сожрал немалый мешочек орехов с целью суицида. Да, да, это был сознательный выбор смертельного оружия. Подружка от него ушла, и он съел то, что было под рукой.

      Как только несчастный уснул, доктор уверенным движением руками расширил проход, и орехи под давлением вылетели из дупла, мешочек был явно немаленький. Жизнь суицидика стала вне опасности…

      Женщина из параллельного мира

      Около четырех ночи меня разбудил звонок, женский голос:

      – Владимир Владимирович, извините за поздний звонок, нам нужна ваша помощь, мы не можем попасть в вену. Женщина, тяжелая черепно-мозговая травма, нет давления.

      Ну вот, наступила моя работа, здесь точно нельзя повернуться на другой бочок и проигнорировать.

      Спускаюсь в приемный покой. С туалета слышу утробное: «Бээг, бэээг, бэээг». Выползает полноватая терапевт, вытирает губы и молвит нечто нечленораздельное. Я, не обращая на нее внимания, двигаюсь вперед. Чую характерный запах, и с улицы, снова, только уже в две глотки, «бээээээг, бэээг….».

      Запах усиливается, становится непереносимым, мой желудок и сам сжимается. Но мне как врачу, не пристало заниматься опорожнением желудка, когда требуется помощь. Попросил маску. Выползшие из улицы, зеленоватые фельдшер и медицинская сестра не сразу поняли моей просьбы. Я свернул в перевязочную, и моему взору явилось зрелище, не достойное, ни одного пера художника.

      На каталке на боку лежала женщина, одутловатое лицо не позволило сразу определить