Маленький дикарь. Фредерик Марриет

предметом наших разговоров был вопрос о том, сколько времени нам придется пробыть на острове. Мы с замиранием сердца смотрели на океан в надежде увидеть корабль, но напрасно. До сих пор нас поддерживала надежда, но по мере того как она исчезала, на лицах появлялось уныние. Твои родители были душой и поддержкой нашего маленького общества. Они придумывали развлечения или рассказывали трогательные истории, чтобы как-нибудь сократить длинные вечера. К твоей матери все относились с большим уважением, которое она вполне заслуживала. Я редко подходил к ней. Она не скрывала своей антипатии ко мне, основанной, я полагаю, на моих отношениях к ее мужу. Теперь, став на равную ногу с остальными, я был весьма с ним дерзок, но он никогда не выходил из себя. Первым выдающимся событием нашей жизни была смерть наших двух товарищей. С разрешения твоего отца, плотник и один из матросов отправились на разведку вглубь острова, захватив с собою провизию на неделю. На обратном пути они почувствовали сильную жажду и, не находя воды, попробовали утолить ее какими-то ягодами. Ягоды эти оказались сильным ядом, и они вернулись совершенно больными. Промучавшись несколько дней, они умерли. Этот случай очень взволновал нас и нарушил однообразное течение нашей жизни. Мы похоронили их под высоким утесом. Через три месяца исчез второй матрос; когда стали его искать, то нашли его одежду на скалистом берегу моря. Очевидно, он купался и утонул: он великолепно плавал, но, вероятно, увлекся и зашел слишком далеко, или же его схватила акула. Теперь нас осталось четверо – твой отец, капитан, подшкипер и я. Но ты, верно, устал, – прервал Джаксон свой рассказ, – я остановлюсь и когда-нибудь в другой раз доскажу тебе конец!

      Я хотя и не устал, но, видя, что Джаксон сам утомлен, не возражал, и мы оба легли спать. Когда я читал библию, меня очень смущали цифры; я совсем не понимал, что они значат, т. е. не мог себе представить то количество, которое они выражали. Что значило, например, шестьдесят или семьдесят? Я спросил у Джаксона объяснения по этому поводу.

      – Когда-нибудь я объясню тебе, – ответил он, – но так как я слеп, мне нужно иметь что-нибудь в руках, чтобы научить тебя считать.

      Вспомнив, что я видел множество маленьких раковин на утесах, близ той лужицы, где мы купались, я набрал их, сколько мог, и принес их Джаксону. С помощью их он научил меня считать до тысячи, а затем приступил к сложению и вычитанию, которые дали мне некоторое понятие и об умножении, и делении. Это занятие было для меня новым источником наслаждения и забавляло меня в течение трех недель. Когда же мне показалось, что Джаксон научил меня всему, чему мог при его слепоте, я бросил раковины и начал мечтать о чем-нибудь новом. Я вспомнил, что никогда не заглядывал в книгу, которая все еще лежала на полке, и спросил у Джаксона, отчего он мне ее никогда не показывал.

      – Возьми ее, – ответил он, – ты о ней не спрашивал, а я про нее забыл.

      – Но раньше я несколько раз просил вас об этом и вы настойчиво требовали, чтобы я не открывал ее. Отчего?

      – Я