Гуси-гуси, га-га-га…. Владислав Крапивин

ремонт. Если заказываешь в баре «У тетушки» фужер «Калейдоскопа» с мятным трюфелем, кассовый автомат сам вычитает из записанной на диске твоей наличности нужную сумму – без всяких пошлых чаевых и возни с бумажками и медяками…

      А могучие нейроэлектронные мозги Всеобщего административного Контроля и Управления по наблюдению за лояльностью неусыпно варят свои государственные мысли, чтобы каждый гражданин Западной Федерации мог занять в жизни место, достойное своих знаний, трудолюбия и склонностей. Ибо нет ничего важнее устройства счастливых человеческих судеб…

      К нынешнему времени без живых индексов, со старомодными браслетами-излучателями, остались лишь старцы, помнившие эпоху так называемой «Космической революции и всеобщего прогресса».

      В детские годы Корнелия понятие «прогресс» все чаще заменялось термином «стабильность». Стабильность во всем – в экономике, в семейной жизни, в технике, в характерах, в науке, в деловито-бодрой работе и в неизменно веселом разнообразии отдыха. Человек рождается на свет единожды и вправе прожить свой век без потрясений и с минимальным числом печальных дней.

      Стабильность становилась основой бытия. О ней писали как о средстве от всех несчастий. Это слово дети слышали намного раньше, чем начинали понимать во всей полноте. И однажды четвероклассник Корнелий спросил:

      – Папа, а все-таки что такое стабильность?

      – Это очень просто. Это значит – твердое постоянство, – с готовностью откликнулся отец. – Вот возьмем пример из аптечно-медицинской практики. Если проявить неточность, то…

      Шеф-наладчик строгих провизорских автоматов, он во время работы вынужден был молчать, чтобы не отвлекаться, и потому любил порассуждать в семейном кругу.

      Корнелий – мальчик покладистый и терпеливый – выслушал пространные объяснения с должным выражением внимания. И под конец узнал, что недавно в журнале «Орбита быта» группа каких-то явных шизофреников из Национальной Академии выступила с открытым письмом, где утверждала, что стабильность в нашем обществе противопоставляется идеям научного развития и ведет к всеобщей энтропии…

      Это сообщение папы – тридцатидвухлетнего провизора-электронщика и потомственного интеллигента – Корнелий не понял совершенно. А тут еще вмешалась мама:

      – Да провались оно, это научное развитие! Мало нам еще, да? Едва не довели Планету до цепной реакции…

      Что такое цепная реакция, Корнелий, конечно, знал. Но в тот момент слова эти вызвали у него не картину всепланетного взрыва, а воспоминание о недавнем горестном событии в школе.

      Перед уроками, когда многие уже собрались в классе, Пальчик сказал:

      – Дыня, давай проверим твою реакцию. С цепочкой. Хочешь?

      Дыня – это была кличка Корнелия. Никакого испытания реакции Дыня, разумеется, не хотел. За ласково-уменьшительным