Мир вашему дурдому!. Татьяна Луганцева

на дорогу Григорий Георгиевич. – Поможет ли? А то выйдет и опять – по сайтам знакомств.

      – Если больной, то пусть лечится, – не согласилась с ним Муза. – А он, судя по глазам, явно ненормальный.

      – Да я бы сказал, что и по поступкам тоже, – усмехнулся Григорий Георгиевич.

      – Это точно.

      – А так ему бы впаяли причинение тяжкого вреда здоровью как миленькому, – задумался Григорий Георгиевич.

      – Кисть руки, да еще левой, а я правша, это разве тяжкий вред здоровью? – уточнила она, не отрывая от своего спасителя взгляда, словно стараясь запечатлеть в памяти его профиль.

      – Ты музыкантша, пианистка, а это – тяжкий вред здоровью, – заверил ее Григорий Георгиевич со знанием дела. – Я, кстати, переживаю, как ты теперь играть сможешь?

      – Я уже сама не играю, перешла на преподавание, – ответила Муза. – Но учу я неплохо.

      – Я не сомневаюсь. Значит, перешла на тренерскую работу? Только мою дочь не захотела взять?

      – Опять начинается! – всплеснула руками Муза и болезненно поморщилась. – Я уже вам всё сказала!

      – Ладно-ладно, не буду больше приставать, – покосился на нее Григорий Георгиевич. – Сам повел себя не лучшим образом.

      – Вот именно! Смотрите на дорогу!

      – На тебя интереснее, – засмеялся Григорий Георгиевич. – А почему сама не играешь?

      – Играю, но не на том уровне, чтобы радовать почтенную публику, – ответила Муза, засматриваясь на мелькающую за окном рекламу.

      – И все же? Это больная тема, да? Я правильно почувствовал?

      – Не совсем здоровая, – согласилась Муза и вкратце рассказала Григорию Георгиевичу, не вдаваясь в подробности «эротического» толка, что отморозила себе руки, вернее, кисти рук и не в полной мере теперь чувствует клавиши.

      – Что же за невезуха такая? – удивился Григорий Георгиевич. – На твои руки словно кто-то заклятие наложил.

      – Наверное, это последняя капля, чтобы я уже и не дергалась, – отозвалась Муза. – И по своей дури, ты прав. Надо было сразу почувствовать неладное. Интуиция подкачала.

      – Не надо знакомиться в неположенных местах, – не смог не прокомментировать он. – Ты, главное, не впадай в депрессию, что-то надо придумать.

      – В смысле? – не поняла Муза.

      – Ну, чтобы дальше жить и работать, даже потеряв профессию, – ответил он.

      – Меня трогает твоя забота, но я как-нибудь сама разберусь. Честное слово! Я уже и работу поменяла, преподаю, вроде свожу концы с концами. Скоро рука заживет, надеюсь, смогу дальше учить детей…

      – Я тебе этого желаю и молчу о дочери. Главное – понимать, что безвыходных ситуаций нет. – Он прибавил газу.

      – Спасибо. Кстати, у вашей девочки в комнате на стенах много рисунков. Она сказала, что сама нарисовала. И они очень даже неплохи.

      – Да, она рисует с тех пор, как взяла карандаш в руки, – подтвердил Григорий Георгиевич.

      – Так вот, я не художница, конечно, но у вашей девочки талант! Это явно! Очевидно! Пусть рисует, к этому у нее точно способности есть! – посоветовала Муза.

      – А