Призрак мыльной оперы. Наталья Александрова

в далеком детстве, повозиться в весенней воде, делать на ручейках запруды из камушков и щепочек или, наоборот, прорывать ходы и пускать бумажные кораблики с оловянными солдатиками на борту.

      Он вдохнул бодрящий воздух. Весной отчего-то всегда вспоминается детство.

      У своего подъезда Маркиз сердечно раскланялся с соседкой Маргаритой Степановной, чей любопытный хомяк Персик изредка по неизбывной тяге к приключениям выбегал на площадку и даже один раз – страшно сказать! – заскочил к ним в квартиру. Кот Аскольд воспринял его появление как дар свыше. Леня тогда спас хомяка ценой жутких ран, нанесенных когтями рассвирепевшего кота, за что Маргарита Степановна была благодарна ему по гроб жизни.

      – Леонид, передайте Лолочке, что я достала бофенаку, – сказала Маргарита.

      – Что-что? – От удивления Леня едва не выронил ключи. – Как вы сказали?

      – Бофенаку, – уверенно повторила Маргарита Степановна. – Лола в курсе, она вам объяснит.

      Леня пожал плечами и вошел в подъезд.

      Он открыл дверь своим ключом, шагнул в прихожую и тотчас же наклонился к большому угольно-черному коту, который, аккуратно обернув лапы хвостом, сидел на коврике у двери. Кот был хорош – в меру пушист, с белоснежной ма-нишкой.

      – Аскольдик! – привычно умилился Маркиз, он всем сердцем обожал своего кота.

      Кот выразительно мигнул изумрудными глазами, как светофор на перекрестке, и произнес басовитое: «Мурм-м», что, несомненно, означало приветствие.

      Подул ветер, поднимаемый птичьими крыльями, и в прихожую влетел большой разноцветный попугай. Попугая звали Перришон, как-то морозным зимним днем он влетел в раскрытое Лолой окно. Потом Леня долго допытывался, с чего это ей вздумалось раскрывать окна в такой мороз. Лола отмалчивалась, но наконец призналась, что у нее сгорели оладьи, потому что она отвлеклась на разговор по телефону. Несмотря на объявления, вывешенные Лолой в подъезде и в ближайших окрестностях, никто не спешил признавать в попугае своего.

      Еще бы, вздыхал Маркиз, да они просто обрадовались.

      В самом деле, даже Лола признавала, что у попугая отвратительный характер. Он был говорящий, причем оказался весьма острым на язык и за словом в карман не лез. К счастью, нецензурных выражений в его лексиконе не было. По прошествии некоторого времени, однако, отношения в семье наладились, и теперь попугай был полноправным членом их маленького дружного сообщества.

      – Перри хороший, – сказал попугай, усевшись на вешалку и умильно взглянув на хозяина.

      – Точно, – согласился Маркиз, – Перри замечательный.

      Сегодня он всех любил.

      – Кто там? – в прихожей появилась Лола, держа на руках крошечного песика древней мексиканской породы чихуахуа, это был третий домашний питомец.

      То есть для Лолы он был первым, самым главным. Все нерастраченные запасы любви и нежности она вложила в Пу И.

      Один только раз Леня задал ей вопрос, почему обязательно нужно было собаку мексиканской