Невольный свидетель. Валерий Ильичев

з них уже никто и никогда не вспомнит, словно их и не было на этом свете. Но для меня они вечно живые. В нынешние времена на месте снесенных старых строений возводят новомодные приносящие прибыль хоромы. Возможно, когда-нибудь придёт и мой черёд. И потому, я спешу поведать яркие истории судеб моих жильцов, за которыми мне довелось с сочувствием наблюдать на протяжении целого века.

      Итак, я начинаю.

      Глава 1

      Золотой какаду с бриллиантовым глазом

      Из дверей трактира вывалился пьяный мужик в картузе и, не удержав равновесие, неловко упал на бок. Витька дернул приятеля за рукав:

      – Не робей, Сема. Это место не самое худое в Москве. Иди за мной. Нас уже заждались.

      И Семен Верховский, брезгливо обойдя захрапевшего во сне мужика, вошел следом за приятелем в дешевый трактир. Их обдало смесью запахов водки, кислых щей и селедки с луком. Витька уверенно направился в угол трактира и присел за столик к коренастому человеку, с тонкими усиками на широком скуластом лице. Тот недовольно поморщился:

      – Ты, Дутый, опоздал почти на полчаса. Да еще явился с незнакомым мне фрайером. А я не люблю игру с неизвестным мне джокером. Времена ныне смутные. Давай излагай свое дело.

      – Извини, Фома, но не я банкую. Мой прикуп с боку. Вот у моего дружка, Семена, нужда в фартовом человеке возникла. Я согласился свести его с тобой. Может быть, и присоветуешь человеку что-нибудь дельное.

      – Прежде чем толковать о делах, представь мне паренька. Он, явно, не нашего поля ягода: на студента ученого смахивает. Где вы между собой снюхались?

      – Да, жили по соседству, тут недалеко. Моя мамаша его бабке княгине белье стирала.

      – Значит, Сема, ты из богатых будешь. Как же тебя, буржуя недорезанного, новая власть в живых оставила.

      – Не меня одного. Вон и вы, вместо цугундера, без всякой опаски водку распиваете в центре Москвы.

      – Надо же, какой ершистый парень попался! На первый взгляд и не скажешь. А не боишься меня обидеть? Ведь чай, не от смелости, а от неопытности свой норов проявляешь. Не научился еще беду печенкой чуять. А все-таки, растолкуй, как уцелеть сумел. А то не ровен час я подумаю, что ты по указке уголовного розыска ко мне подослан.

      – Нет, я сам по себе. До революции гимназию окончил и первый курс университета. На юриста учился. После переворота взял меня к себе в контору дальний родственник папаши моего покойного. Я человек грамотный и книги учета у него веду. А уцелели мы с бабулей Глафирой Михайловной из-за её племянника, который у товарища Троцкого в гражданскую войну как военспец в штабе служил.

      – Похоже на правду. Ну, и зачем ты своего приятеля, известного щипача – карманника, Витьку Дутого свести нас попросил?

      – Дело у меня возникло срочное. Деньги позарез нужны. А без посторонней помощи мне их не добыть.

      – Ну и как надеешься разбогатеть?

      – Прежде дайте слово, что поделим все по-братски. Справедливо.

      – Это как в старой блатной песне «весело было нам, все делили пополам»?

      – Нет, я предлагаю вам четверть от стоимости бабкиных золотых украшений и бриллиантов.

      – Не похоже на справедливый дележ! Ты только наколку на гоп-стоп дашь, а весь риск на нас возложишь.

      – Да никакого риска нет. Мне и так все семейные украшения, как единственному наследнику, по закону достанутся. Только ведь ждать я не могу.

      – А не боишься, что я тебя обману и всю добычу себе заберу?

      – Так я сначала от вас честное слово вора хочу услышать. Дутый сказал, если поклялись, то обещание выполняете. Иначе свой авторитет потеряете.

      – Это он верно сказал. Только ведь я вор, а не мокрушник, и старуху убивать не стану.

      – Но у меня и в мыслях подобного намерения не было. Глафира Михайловна ко мне добро относилась. После смерти отца взяла меня подростка к себе в имение, и я в детстве часто у нее гостил. Старуха человек весьма забавный и трогательно смешной. Она любит вспоминать, как молодой девушкой в 1870 году на водах в Германии встречала Мартынова убившего на дуэли Лермонтова.

      – Так сколько же ей сейчас лет, если она убийцу поэта живьем наблюдала?

      – 73 года. Ей, в далёком 1870 году, исполнилось двадцать лет. Сдавать понемногу стала старушка: на сердце жалуется. Только со своей детской непосредственностью она еще лет десять протянуть может.

      – Ты вместе с ней живешь?

      – Нет, у меня своя комната на Самотеке имеется. Раньше вся ее квартира нашей семье принадлежала. Но потом власти уплотнили дворян, и соседние комнаты победивший пролетариат занял.

      – А о золоте и камушках, откуда знаешь?

      – Так сама старуха и сказала с год назад. Сообщила, что после ее смерти я в нужде прозябать не буду. Из прежнего богатства припрятала часть драгоценностей. Не все удалось большевикам отнять. Она мне даже эти цацки показала, раскрыв деревянную шкатулку с резной крышкой. Там есть чем поживиться.

      – Поэтому поводу хороший анекдот расскажу.