Дневник. Михаил Дроздовский

{55}. Вечером узнал у искровиков тяжелую вещь: немцы сообщают о большой победе на Западном фронте – 45 тысяч пленных, 600 орудий и массы запасов; указывают пункты, представляющие прорыв фронта{56}. Подействовало ужасно – ведь только победа союзников могла быть для нас надеждой на спасение. Тоска, безнадежность, тоска…

      13 марта, деревня Веселая

      Ночью приехал Жебрак – его отряд должен ночевать сегодня в Новопавловке. С ночи погода испортилась вполне, ветер стих, но пошел дождик, потом мокрый снег. Путь, начавшийся под таким благоприятным знаком, стал осложняться; трудности переправы велики, только броды, и вероятно не мелкие (а тут дождь), вода холодная; в Вознесенске несомненно австрийцы – трудно будет проскользнуть через этот рубеж – по боевым условиям трудней, пожалуй, чем через Днепр (потом выскажу свои соображенья – почему). Но надо всем доминируют вести с запада – это, пожалуй, уже катастрофа, угнетающая меня до основания; неужели Россия погибла?! И все-таки вперед; потеряно все, остается только возможность выиграть, помочь несчастной стране. Нам осталось только – дерзость, наглость и решимость.

      Около 16 часов поехал в Новопавловку, куда на ночлег прибыл отряд Жебрака; переговоры с Жебраком – соединение не состоялось, опять наследие{57}. Завтра выступаем; дорога хотя и не вязкая, но верхний слой подмок и уже труден для автомобилей и неприятен пешеходам, на полях редкий снег, к ночи определенно холодно, подмерзает: тяжелые условия для переходов вброд, если даже последние окажутся довольно мелкие. В общем, переход Буга, один из самых трудных барьеров.

      14 марта

      Все вокруг в белом саване – за ночь выпал снег, окна замерзли, определенно холодно – мороз 2–3 гр. и холодный ветер: земля подмерзла. Условия переправы складываются все суровее и труднее.

      Колонна выступает в 9 часов.

      Вначале было холодно идти, постепенно к концу марша потеплело, мороз окончился. На большом привале зашли в соседнюю избу пообедать молоком и яйцами, солдатка – муж в плену, она и ее квартиранты жалуются на современные «свободы», «раньше было лучше» – приходится слышать очень часто, но полная неспособность бороться, одни сетования; запуганность, забитость, а охотно сообщают имена зачинщиков и комитетчиков, если только рассчитывают, что их не выдадут. Пришли в Домашевку часов в 5. История с квартирами 2-й роты – в ее район понасадили сестер, начальствующих лиц, всем хорошие квартиры. Это недовольство высказывал генерал Семенов.

      Вернулась разведка (тайная) и разъезды.

      Сведения о переправах – хороший паром у Акмечети, бродов нет; у Кантакузенки мост не охраняется, но в Вознесенске батальон австрийцев с 4-мя орудиями – проходившие большевистские части через брод Мертвоводы были ими обстреляны – я этого не хочу!

      15 марта, Домашевка

      Утром собрал все донесения – принял окончательное решение: переправляться у Александровки с автомобилем – паром подъемностью 800 пудов. Делает рейс в одну сторону 3–4 минуты;

56

Речь идет о Весеннем наступлении германской армии, проходившем в марте – июле 1918 г. – одном из наиболее крупных сражений Первой мировой войны. Несмотря на первоначальный успех наступления, ставившего себе целью перелом в ходе войны в пользу стран Четверного союза, оно окончилось неудачей. Германским войскам удалось вклиниться в оборону союзников на 60 км, однако основная задача наступления – прорыв линии фронта и разделение союзников – не была достигнута.

57

Участвовавший в походе в чине капитана (впоследствии – полковник) П.В. Колтышев вспоминал о переговорах по соединению двух добровольческих частей: «В 18 часов 13 марта в селе Новопавловка состоялись переговоры Дроздовского с Жебраком об условиях соединения. Жебрак отстаивал дальнейшее сохранение самодеятельности своего отряда как отдельной части. Дроздовский на это не соглашался, настаивая на полном слиянии и влитии отряда Жебрака в ряды наших частей. В результате два патриота русского народа не сговорились, и соединение на сей раз не произошло. […] В дальнейшем недоразумение это было ликвидировано самим Дроздовским, согласившимся с мнением и пожеланиями Жебрака и его отряда. Но эта первая несговорчивость сама по себе была неприятна» (Дроздовский и дроздовцы… С. 289).