Михалыч. Дмитрий Арапов

близнецы. Они теперь стоят во главе нашего мясокомбината. Но поговорить с ними все равно придётся.

      – Скажите, Кира, а откуда взялись те люди, которые были в деревне? – спросил я. Макс все это время сидел с вытаращенными глазами. Да, парень, тебе еще многое предстоит узнать, увидеть и испытать.

      – Они просто пришли в деревню. Заходили в каждый дом и требовали деньги. Кто-то отдавал сразу, у кого-то они отбирали дома, кого-то убивали, если те сопротивлялись. Когда они пришли ко мне, то сначала сильно избили. Нет, они меня не насиловали. Только избивали. И требовали денег. На мои возражения, что у меня их нет, били снова. Требовали, чтобы приехал владелец дома, который этот дом продаст им. И снова били. Каждый день, пока я не согласилась связаться с дядей. Тогда мы поехали на почту, и я написала телеграмму, они мне диктовали. Дальше мы вернулись и больше они меня не трогали. Дальше вы знаете.

      – А где ваши родители?

      – Они погибли в автокатастрофе, когда мне было девятнадцать лет. От них остался тот дом в деревне.

      – Извините.

      – Извинения приняты.

      – Кира, а к вам Михалыч приходил? Я имею в виду сюда, в квартиру.

      – Только один раз. Это было три, нет два с половиной месяца назад. Он пришел, я тогда испугалась, и принес сверток. Сказал, чтобы я его спрятала. За ним должен прийти только он, если придут другие, значит, его уже нет в живых. Его уже нет?

      – Вы лицо его запомнили?

      – Нет. Оно такое простое, не запомнила.

      – Да, его убили. В эту среду утром.

      Она закрыла лицо руками и заплакала, причитая: «Что теперь с нами будет?»

      – Покажите мне сверток. – сказал я.

      Кира перестала плакать, встала и пошла в другую комнату. Вынесла оттуда сверток и отдала мне. Я развернул его и восемь пар глаз уставились на него. Там были деньги, завернутые в газету. Макс взял деньги и пересчитал. Триста тысяч рублей пятитысячными купюрами. И еще там была

      бумажка, на которой было написано: «Если у вас попросят, отдайте им эту записку, а деньги оставьте себе». Дальше шли цифры «32616», над которыми было написано на латинском «or». И больше ничего.

      Я достал из кармана еще две бумажки и показал Кире и Петру Алексеевичу.

      – Посмотрите, у вас есть идеи?

      Они взяли клочки бумаги у меня из рук, и стали их прикладывать друг к другу. Ничего не получалось. Не хватало одного звена.

      – Алексей Михайлович, – подал голос Максим, – я думаю, что недостающий кусок находится в доме в деревне. Больше негде.

      – Да, Максим, я тоже так думаю. Петр Алексеевич, надо ехать в деревню. Только по дороге заедем куда-нибудь перекусить, а то я ничего не ел.

      – Не надо никуда заезжать! – громко сказала Кира. – Я сейчас вас накормлю.

      И ушла на кухню. Я аж прям проникся: «Меня сейчас накормят». Кира начала мне нравиться еще больше.

      В этот момент позвонили наши с Максимом телефоны. Ему звонил Ковалев, а мне Илья. Мне Илья сообщил, то, что я и так уже знал. Но я его похвалил, сказал, что благодарен