Амулет Золотого Льва. Владимир Андреевич Жариков

с крепкой и очень твердой подошвой. И ежели носком этого ботинка да со всей дури – по голени противника, получается очень больно. Главарь ощутил на себе, насколько это больно. Он скорчился, выронив пистолет и монету, и схватился за ушибленную ногу. Я распрямил его ударом вышеупомянутого ботинка в челюсть. Разбойник охнул, сел на траву, некоторое время сидел, держась обеими руками за челюсть, потом обиженно произнес:

      – Чё дересси-то? Да иссё ногами!..

      Дикция его стала еще немого хуже. Дальнейшее происходило словно в замедленной киносъемке. Двое одношайников (а как еще назвать сотрудников по шайке?) бросились на помощь атаману. Лешек в это время делал какие-то пассы руками. Он поднял руки вверх, растопырил пальцы, согнул руки в локтях, соединил пальцы, словно хватая каждой рукой по щепотке соли и резко выпрямил руки вверх. То, что я увидел дальше просто отдавало сюрреализмом. Две осины нагнули свои кроны, сомкнули ветви, схватили этими ветвями как пальцами за шивороты ринувшихся в атаку разбойников и, распрямившись, подняли их вверх.

      – Й-ес! – изрек Лешек, резко дернув согнутой в локте и сжатой в кулак рукой.

      Одна из осин повторила это движение. Разбойник, висевший на ветках, судя по ругательствам и воплям, пережил непередаваемые ощущения. И тут появился волчище. Очень эффектный выход, ну просто собака Баскервилей. Грозный оскал, слюна из пасти, вздыбленная холка и инфразвуковое рычание, от которого задрожали осины с подвешенными на них разбойниками. Разорвав одежды, они шлепнулись на землю, и вся шайка, включая главаря, побросав оружие и котомки, со скоростью лучших спринтеров мира исчезла в чаще.

      – Где ты был?! – укоризненно спросил я Вольфа, потирая саднившую скулу.

      – Да понимаешь… – замялся волк, – поспешность, нужна только при ловле блох. Я так торопился обратиться волком, что забыл заклинание.

      Однако у самого, в полном смысле слова, рыльце было в пуху. Видимо, став волком, он успел полакомиться только что пойманной куропаткой. Когда я попытался указать ему на это, волк опустил глаза и, стряхивая лапой пух с морды, сказал:

      – Да что вы, сударь, я вообще почти вегетарианец.

      Мы решили забрать с собой трофеи. Мне очень понравился древний пистолет с раструбом. За него любой антиквар отвалил бы весьма приличную сумму, но я лучше, как только вернусь домой, повешу его в изголовье над кроватью, как сувенир. Дубинки мы подбирать не стали – этого добра в лесу хватает. Взяли разбойничьи котомки, тесаки и покинули место инцидента.

      И опять этот распроклятый перекресток. Солнце клонится к закату, целый день потерян в бессмысленном шатании – мы ни на шаг не приблизились к искомой цели. Нам осталась только одна дорога. К смерти!

      – Мужики, а чего мы боимся? – меня вдруг осенила совершенно бредовая (а может гениальная) идея. – Ведь все мы когда-нибудь помрем. Это же продолжение той дороги, которая вывела нас из детства. Это – дорога жизни, а жизнь, как известно, заканчивается смертью!

      – Верно, друзья мои, – поддержал меня Вольф. – Вперед!

      Лешек