Вызовите акушерку. Прощание с Ист-Эндом. Дженнифер Уорф

свой путь по булыжной мостовой, с трудом крутя педали.

      Вдруг тишину нарушил женский голос:

      – Вы медсестра?

      – Да, я ищу дом сто сорок четыре.

      – Вы меня ищете, золотце, как хорошо, что вы тут.

      Этот мягкий ирландский акцент невозможно было не узнать. Беременная девушка застонала и привалилась к стене, сморщившись от боли. Она зажала себе рот руками, чтобы не закричать, и наружу вырвался сдавленный вопль. Рут подхватила её – это была совсем ещё юная девочка, едва ли старше восемнадцати, хрупкая и с огромным тяжёлым животом. Схватка была долгой и болезненной, но постепенно она сошла на нет, и девушка рассмеялась:

      – Вот это было недурно! Мама-то мне не говорила, что будет так худо.

      – Вам не следовало выходить на улицу.

      – Да я боялась, что вы потеряетесь.

      – Надо было послать кого-нибудь.

      – Некого.

      – Как, вы рожаете в одиночку?

      – А что ж мне ещё делать?

      – Так, ладно, пойдём в спальню, пока не началась следующая схватка.

      – У меня комната на третьем этаже, и сейчас я себя нормально чувствую.

      Рут подхватила сумку, взяла девочку за тонкую руку, и они вместе вошли в дом. Внутри царила кромешная тьма – пришлось вернуться к велосипеду за фонарём. Его свет выхватил из мрака узкую лестницу. Они проследовали мимо нескольких закрытых дверей, но здесь ничто не указывало на присутствие человека. На втором этаже девушка застонала и начала тяжело дышать, согнувшись пополам от боли. Рут встревожилась: возможно, наступил второй этап родов. Она подхватила Кэтлин и вдруг ощутила на ногах тёплую жидкость – у неё отошли воды.

      – Быстро наверх, – скомандовала Рут. – Ещё один пролёт. Надо добраться до комнаты. Нельзя же вам рожать на лестнице.

      Схватка прошла, и девушка улыбнулась.

      – Да я дойду, сестричка, не беспокойтесь. Как не болит, так вроде и ничего.

      Она на удивление легко преодолела ступеньки, и они вошли в тёмное помещение, стылое, словно могила.

      – Хорошо, что у вас фонарь, – весело сказала Кэтлин, – а то у меня монеток хватало либо на телефон, либо на свет. Видать, сами ангелы подсказали мне выбрать первое.

      При свете фонаря было видно, что это невероятно унылая, голая комната. У стены стояла грубая деревянная кровать, на провисших пружинах лежал грязный матрас с подушкой. Ни простыни, ни наволочки, только два серых армейских одеяла. Помимо кровати в комнате были только столик, стул и комод – ни ковра, ни занавесок. На столе стояла эмалированная миска и кувшин с холодной водой. Рядом с дверью висел счётчик. В те дни в большинстве домов и квартир за электричество надо было расплачиваться монетами с помощью таких счётчиков – когда оплаченный период заканчивался, электричество отключали. Каждая акушерка носила в кармане шиллинг, поскольку внезапно погасший свет в нашей работе мог привести к беде. Рут забралась на стул, вставила в счётчик монетку и повернула ключ. Лампочка под потолком тускло осветила комнату. Теперь можно было разглядеть роженицу – тонкие черты лица, рот прелестной