Великий князь Михаил Тверской. Роман-эпоха. Николай Фудель

лицо Юрия, а зрачки наполняются смыслом.

      – Федор наговорит с три короба, а исполнит ли? – сказал Иван наугад и увидел, что попал.

      – Ты его не знаешь. – Юрий недовольно оттопырил губы. – Он за Ржев душу продаст…

      – Сейчас не время…

      Лоб у Юрия набухал упрямством, ноздри расширились.

      – Самое время.

      – Нет, новый хан спервоначала всегда закон чтит.

      – Меня новгородцы давно звали. Что ж, что новый!

      – Погоди, пока не выберут. – Но Иван видел, что Юрия сейчас не отговоришь.

      – И Торжок поднимем. А из Клина я их выбью сразу…

      – Михайло пожалуется. Ты туда, а он – сюда. Да с татарами.

      Ивану не хотелось уговаривать, он не подбирал слов.

      – Михайло! – Юрий поднял голову, на переносье врезалась морщинка. – Ха! Он сюда уже пытался… Не бойсь – и суздальцы, и новгородцы, и мы… Михайло!

      Иван понял, что только напортил.

      – Ну, смотри: ты старший, – сказал он устало. – Голова-то одна у каждого.

      Юрий пригладил белесые волосы, покривил губы.

      – Ты когда в Переяславль-то едешь? – спросил он небрежно.

      Это был уже прямой намек.

      – Да хоть сегодня: для тебя же и сидел. – Иван встал. – Пойду княжне откланяюсь и – домой.

      Он помедлил, но Юрий не ответил. Он сидел все так же, развалясь, уставясь в одну точку, и Иван почувствовал, что брат уже выкинул его из головы.

      «Втемяшилось! И откуда в нем такое зло на Михайлу? Разъярит нового хана – и Москве не бывать. И Ольга пропадет тут с ними. Он-то бежит в Новгород, а ее бросит. И чего я с ним связался, с одержимым!»

      Но Иван знал, что никогда с Юрием не развяжется. «Разве если Ольга захочет. Нет, она… Но сказать ей надо. Надо».

      Только когда оседлали и запрягли, увязали в тюки одежу, сосчитали людей и проверили припасы и оружие, Иван Данилович в дорожном опашне поверх кольчуги и шлема, в высоких сапогах пошел через сад к Ольге.

      Он решительно шагал по рыхлой земле между облетевшими яблонями. Вечерело, и земля пропиталась розовато-бурым свечением, далеко, пусто, было видно через серые кривые стволы, малиннику забора почернел, оголился прутьями. Что скажет Ольга? После случая со Святославом она не говорила с ним ни о чем. Хотя Святослава Юрий перевез в Коломну, а сказал ей, что выпустил, но она могла узнать правду. На скрипучих ступенях галерейки Иван замедлил шаги. От деревянных половиц пахло сыростью, на рогожный половик нанесли глины, в углу в коробах белели яблоки. Ему пришлось стучать два раза.

      Он стоял перед ней близко и говорил убедительно, а она странно смотрела исподлобья и не слушала. Он замолчал, но она не ответила на вопрос.

      – Езжай, княжна, в Ростов, – повторил Иван. – К отцу. Здесь худо будет скоро… Хочешь, я тебя до Переяславля провожу? А там охрану дам. Я вот еду… – закончил он как-то беспомощно: нет, видно, не простила она ему Святослава – молчит.

      – Никуда ты, Иван, не поедешь, – сказала она и улыбнулась – словно вся горница