По следам литераторов. Кое-что за Одессу. Анатолий Вассерман

моста. По крупным, как нам представляется «питерским» деталям фасада безошибочно узнаётся второй из чешских архитекторов нашего города – Викентий Иванович Прохаска[38]. В доме, построенным им же на углу Новосельского и Льва Толстого, жила Мария Александровна Денисова (по мужу – Щаденко) – героиня первой поэмы Маяковского «Облако в штанах».

      Так «легко и непринуждённо» мы вернулись к теме этой главы.

      Когда в ноябре 1935-го года Лили Уриевна Каган (в замужестве Лиля Юрьевна Брик) – как главный редактор полного собрания сочинений Маяковского – написала второе письмо Иосифу Виссарионовичу Джугашвили[39], она не думала, что это приведёт к повторной смерти поэта. На первой же странице письма, описывающего трудности при издании произведений Маяковского, Сталин написал: «Тов. Ежов[40]! Очень прошу вас обратить внимание на письмо Брик. Маяковский был и остаётся лучшим и талантливейшим поэтом нашей советской эпохи».

      Вторая фраза резолюции – чеканная и ёмкая – на долгие годы стала исчерпывающей характеристикой поэта. Хотя незадолго до этого на Первом съезде Союза Советских писателей сам председатель свежесформированной организации Алексей Максимович Пешков – Максим Горький – в заключительной речи указал: «Говоря о поэзии Маяковского, Николай Иванович Бухарин не отметил вредного – на мой взгляд – «гиперболизма», свойственного этому весьма влиятельному и оригинальному поэту».

      Оба эпитета, использованные основателем соцреализма, можно толковать двояко, скорее – даже негативно. Но после ставших широко известными эпитетов Сталина – «лучший» и «талантливейший» – в сознании большинства Маяковский, у которого при жизни были сложные отношения с Горьким, прочно занял место вплотную к «Буревестнику революции». Почти как Ленин и Сталин – при жизни тоже далеко не всегда единомыслившие.

      Спорить о творчестве Маяковского стало бессмысленно. Он «забронзовел» не в 1958-м году, когда на пересечении Садового кольца и улицы Горького (Sic[41] – как написал бы Ленин на полях книги в этом месте) ему поставили памятник с надписью «От Советского правительства». «Забронзовел», то есть повторно умер он, когда Сталин начертал свою резолюцию.

      А надпись на памятнике точная. Во-первых, сам Маяковский своё предсмертное письмо-завещание адресовал правительству. Во-вторых, в 1958-м в моде были другие поэты, а «забронзовевшего» народ не жаловал, хотя именно у подножья этого памятника молодые литераторы читали свои стихи. Так что даже если бы тогда (как было принято ранее) позволили собирать деньги на памятник, в добровольном порядке собрали бы немного.

      Абсолютную статичность оценки творчества Маяковского иллюстрирует пример нашего личного школьного образования. Каждый из нас – один в 1969-м, другой в 1977-м – спокойно писал сочинения о главных, как нам внушали, поэмах Маяковского «Владимир Ильич Ленин» и «Хорошо», опираясь на тетрадь по русской литературе, которую вёл отец в 1948-м году. Правда, и преподавала нам та же, что и отцу, Марьяна Леонтьевна Корчевская. Кстати, за безупречный труд в школе её в 1967-м наградили орденом Трудового Красного Знамени –

38

Первым считается Влодек, даром что он Лев Львович. Впрочем, и Бурлюк, о котором мы вскоре расскажем, тоже Давид Давидович «даром» – в смысле, что тоже не еврей.

39

Первое письмо, написанное в январе 1931-го, осталось без ответа.

40

Тогда председатель Комитета Партийного контроля и один из пяти – включая Сталина – секретарей ЦК ВКП(б).

41

По латыни – «Так». Употребляется как пометка чего-то странного, непривычного или особо значимого.