Пустой стул. Джеффри Дивер

гуляла, когда мне было шестнадцать. Знаешь, чем были увешаны стены его комнаты?

      – В мои времена все мальчишки вешали плакаты с этой жуткой актрисой Фаррой Фосетт.

      – Вот именно. А у Гаррета нет ни одной вырезки из «Плейбоя» или «Пентхауза». Ни карт, ни игрушек, ни плакатов рок-музыкантов… И – ты только представь себе – ни видеомагнитофона, ни телевизора, ни приемника. Ни «Денди». О господи, ему шестнадцать лет, а у него нет даже компьютера.

      Дочери Сакс было двенадцать, и ее комната напоминала магазин электроники.

      – Быть может, все дело в деньгах – он ведь живет с приемными родителями.

      – Черт возьми, Райм, если бы мне было шестнадцать лет и я хотела слушать музыку, я бы сама сделала радиоприемник! Подростков его возраста ничто не может остановить. Просто эти вещи Гаррета совсем не интересуют.

      – Замечательно, Сакс.

      Возможно, но что это дает? Находить улики – это лишь половина работы криминалиста; вторая, и главная, половина заключается в том, чтобы делать на основе этого полезные выводы.

      – Сакс…

      – Помолчи…

      Сакс попыталась забыть о том, кто она такая на самом деле: полицейский из Бруклина, поклонница стремительных машин корпорации «Дженерал моторс», бывшая фотомодель агентства «Шантель» на Мэдисон-авеню, чемпион по стрельбе из пистолета, женщина, отпускающая длинные волосы и остригающая накоротко ногти, чтобы не оставлять на идеальной коже следов, когда в минуты напряжения вонзает их в свое тело.

      Постаралась превратить эту женщину в дым и появиться из него нелюдимым шестнадцатилетним мальчишкой. Одержимым желанием убивать.

      Что она чувствует?

      – Меня совершенно не интересуют обычные развлечения – музыка, телевизор, компьютер. Меня не интересует обычный секс, – произнесла Сакс вслух. – Я ни с кем не поддерживаю нормальных отношений. Для меня все люди являются насекомыми – их нужно держать в банках. И вообще, меня интересуют одни насекомые. Только они приносят мне успокоение. Только они мое единственное развлечение.

      С этими словами она подошла к банками.

      – Следы колес!

      – Что?

      – Кресло Гаррета… оно на колесиках. Стоит напротив банок с насекомыми. Он сидит в кресле, катается взад-вперед, смотрит на них и рисует своих насекомых. Черт возьми, наверное, он и разговаривает с ними. Эти жуки составляют всю его жизнь.

      Но следы колес обрывались, не доходя до последней банки – самой большой, стоящей отдельно от остальных. В ней копошились осы. Крошечные желто-черные полумесяцы сердито жужжали, словно чувствовали появление незваного гостя.

      Подойдя к банке, Сакс внимательно ее осмотрела.

      – В одной банке мальчишка держит ос, – сказала она Райму. – По-моему, это его тайник.

      – Почему ты так думаешь?

      – Она стоит особняком. Мальчишка никогда на нее не смотрит – это можно точно сказать по следам его кресла. Во всех остальных банках вода – там содержатся разные водяные жучки. Только в этой