Выбор чести. Даниил Сергеевич Калинин

внутренняя обостренность отношений в коллективе, жизнь по строгому распорядку… Воровство. Бывало и такое, хотя «крыс» наказывали жестко. Очень ценились увольнения, которые нужно было заработать не только отсутствием недочетов по учебе, но и личной успеваемостью. А командиры к тому же мотивировали нас «помогать» товарищам, «отбивая» увольнения всему взводу за плохую оценку хоть одного бойца.

      Учеба же мне нравилась и была безумно интересна – будущих французских артиллеристов готовили на совесть.

      Началом нашей подготовки стали занятия по определению расстояния до цели. К слову, после Испании у меня и так развился отличный глазомер, я действительно был одним из лучших курсантов, но некоторые вещи были и мне в новинку. Если определять расстояние по звуку, вспышке выстрела в ночи, отрезкам местности, ну, или при помощи большого пальца правой руки я умел, то работы с тем же биноклем, определения с его помощью отклонения разрыва от цели я не знал.

      Нас учили грамотно определять по характерным признакам замаскированные цели: дзоты, командные и наблюдательные пункты, вражеские батареи; по струям дыма – расположение минометных расчетов. Учили правильно указывать цель расчету и грамотно выбирать точку наводки, учили тонкостям правильной установки и чтения угломера панорамы.

      До начала боевых стрельб мы до автоматизма оттачивали навык правильной горизонтальной наводки орудий, и вертикальной – минометов. Соответственно на первых настоящих стрельбах мы били по неподвижным мишеням, учились брать их в «вилку». Чуть поднаторев в данном направлении, мы перешли к самой важной части нашего обучения – стрельбе по движущимся целям. В первую очередь это могли быть танки (самый страшный наш противник) и броневики противника. Неплохо наловчившись бить неподвижные мишени, курсанты вполне сносно научились брать фигуры упреждения и поражать цели, двигающиеся под углом или боком к орудию. Кроме того, мы научились верно определять расстояние при любой температуре воздуха.

      Однако обучение в артиллерийской школе вызывало у меня двоякие чувства.

      С одной стороны, наученные горьким опытом Великой войны французы полностью избавились от лишнего щегольства и бравады. Давно была забыта «теория решительного натиска», согласно которой отвергались создания любых фортификационных сооружений, и артиллеристы вели бой с открытых позиций. Канула в Лету яркая, разноцветная форма, которая должна была возбуждать боевой дух солдат (на деле она значительно облегчала труд стрелков противника). А сами пехотинцы больше не ходили в атаку в полный рост, в плотных шеренгах, которые начисто выкашивал артиллерийский и пулеметный огонь врага.

      Сегодня школа готовила профессиональных военных. Солидный теоретический курс давал по-настоящему академические знания; необходимые нам формулы и функции, а также табличные значения вытесняли из головы все посторонние мысли. Разбуженный ночью курсант был способен с ходу выдать радиус разлета осколков, фугасное действие