Любимая для колдуна. Лёд. Елена Болотонь

полностью неприспособленной к деревенской жизни. К средневековой – так точно! Ну ничего. Дождусь рассвета – и сбегу.

      Я сидела на кровати, сжавшись в комочек, перебирая в памяти события прошедшего дня: поездку, встречу с красавцем-колдуном, его внимательный, проникающий в душу взгляд. Никогда не забуду, обязательно нарисую, и, наверно, не раз. А какая у него интересная лошадь! Словно из сказки… Мимолётом в воспоминаниях пронеслись шумный и гулкий базар, бесноватая кротиха и её мамаша, и даже Михи с плетью возле столба.

      Качнула головой… Вот женишок нашёлся! Невесту готов выпороть. Ох, Евка! Как же тебе повезло, что сбежала от такого мерзавца! Мне вот тоже повезло – могли бы жестоко побить.

      Я раскрыла ладонь и посмотрела на мерцающий знак.

      – Спасибо, – тихо прошептала ему.

      Как ни крути, отметина спасла меня от мести и злости самоуверенной дуры.

      В сенях раздался шум. Двери со скрипом раскрылись, и на пороге вырос предатель со связкой дров и явно тяжёлым свёртком.

      – Евка? А я смотрю, окна инеем покрылись!

      Его встретило угрюмое молчание. Да-да. Обычный бойкот.

      – Я тут дров да еды принёс. Сидишь в темноте, на холоде и голодная, – разворчался мужик.

      Сбросил свёрток на стол, а сам завошкался возле печки.

      Через несколько минут разгорелся огонь. Я сидела на месте, исподлобья наблюдая за Михи. Быстро потеплело, но конюх не унимался. Продолжал подкидывать дрова, точно делал это в последний раз.

      – Сейчас будет тепло, – бурчал мужлан, – очень тепло.

      – Уже жарко! – произнесла я, сначала скидывая с себя одеяло, а чуть позже – и шубу.

      – Евка, так надо.

      Я приподняла в недоумении брови, с интересом наблюдая за лесорубом, но Михи уже оставил печку в покое. Подошёл к полке с домашней утварью, покопался, достал старые кружки, слегка погнутую жестянку. Кружки добрались до стола невредимыми, а вот жестянка вылетела из неловких рук, с шумом брякнулась на пол.

      – Да что ж такое-то! – Конюх наклонился за ней и в конце концов поставил на печь. – Сейчас взвар вскипятим.

      Я смотрела на Михи. Что-то было не так. Мне показалось, или он действительно суетится? Странная нервозность, похожая на испытываемое человеком чувство вины. Осталось только понять его и простить. И отпустить куда подальше.

      – Садись, поешь, – развернул свёрток Михи, вытаскивая из-за пазухи бутылку.

      – Нальёшь? – Это было единственное, чего мне действительно хотелось.

      – Крепкое! Но если чуть-чуть…

      И он плеснул в кружку.

      Я подошла к столу. На нём лежала сёмга, картофель, пара овощей, похожих на обычные помидоры.

      Михи налил себе вторую кружку доверху и залпом выпил. Выдохнул в кулак, вытер бороду. Его пристальный взгляд мне не понравился. Уж очень он был тёмный, излишне тяжёлый. Сердце ёкнуло. Предчувствие подсказывало: надо бежать. И как можно быстрее. Так обычно смотрят голодные до баб мужики. Этот – точно голодный. В таком-то обществе, где женятся с разрешения хозяев!

      – Скоро приду, –