Жабий суд. Enuma Elish

рало золотом в кудрявых кронах, раздавало сияющие нимбы. Быстроногие лани да легкокрылые соколы мчались наперегонки с ветрами, а ветра теребили холки и перья…

      Однако в глубинах лесных, в древних опасных чащах всё живое болело и мучилось. Так, реки замедляли свой бег, замирали, и бескрайние зловонные болота запревали; злые деревья заступали воздушную тропу ветрам, чёрные сучья подцепляли струи дуновений, и, крича угрозы, слали подальше. Звери в чащах тоже хмурились, ничто вокруг их не радовало: тонкие скользкие змеи прятались под корнями мёртвых деревьев, злобное шипение встречало проползающих мимо пауков: «Ползите прочь! Корни наши, вам никто не рад!» И пауки, яростно шикая в ответ, забирались от корней по мёртвым стволам высоко вверх, где вьются прочные белые сети. Кроме мух и жуков порой в них залетают крохи-птицы, коих глупость погнала чрез хмурые лесные глубины…

      Змеи, пауки, летучие мыши да всякие насекомые, любители грязи с гноем, были не единственными жителями болот. Соседи – грязно-зелёные хладнокровные перепончатые, жабы да лягушки – больше всех обожали болотные жижи! Днями напролёт жёлтые пуза выглядывали из тухлой воды, широкие рты пускали густые пузыри, лопающиеся с трудом… По ночам же бескрайние топи оглашал громкий хор: миллионы квакушек неустанно и яростно спорили друг с другом обо всём в их маленьком мире. Даже летучие мыши, не спящие в тёмное время, раздражённо взывали к тишине.