Опыт борьбы с удушьем. Алиса Бяльская

космополита. Деньги закончились, мама потихоньку распродавала вещи, чтобы прокормить семью. Семен Григорьевич каждую минуту ожидал ареста. Друзья рекомендовали ему уехать куда-нибудь подальше и затаиться, авось пронесет.

      – Я прятаться не собираюсь и семью не брошу, – решительно отказывался Семен Прейжнер. – Если и ехать, то всем вместе. Сразу в Биробиджан. Оттуда дальше не сошлют.

      Дома зазвучало это непонятное слово «Биробиджан», появились мешки, в них начали собирать вещи.

      – Что такое Биробиджан? Зачем мы туда поедем? – спросила Женя у отца.

      – Ну, Биробиджан – это такое место. Мы поедем в отпуск, отдыхать. Вы же уезжаете с мамой каждое лето отдыхать, правильно? Едете два дня на поезде. Вот и сейчас поедем, – ответил Семен Григорьевич и погладил ее по голове.

      – А почему мы едем отдыхать, ведь сейчас не лето? – после разговора с отцом спросила Женя у Тани.

      – Ну да, отдыхать. Туда одиннадцать дней на поезде ехать. Это не отдых, а ссылка. В этом Биробиджане зима круглый год, и туда специально отправляют только евреев, чтобы они все умерли, – ответила Таня, которая была старше Жени на шесть лет и понимала больше.

      После этих слов Женя спряталась под большим квадратным столом, накрытым длинной, до пола, скатертью с бахромой. Она не отозвалась, пока ее искали по всему дому и во дворе. Под плач матери и крики отца и соседей «Женя, Женя!» она свернулась калачиком и уснула. Там ее и нашли ночью, когда родители, обессилевшие после безуспешных поисков, вернулись домой. Женя проснулась, когда ее попытались перенести на кровать, выходить из-под стола отказалась и так и осталась там жить. Никакие уговоры и угрозы не могли ее оттуда выманить, она выбегала в туалет и возвращалась под стол.

      На Пурим, двадцать восьмого февраля, к родителям пришли друзья, дядя Изя и дядя Давид с женой. Мама поставила на стол гоменташи и вино, купленное на последние деньги, которые она выручила, продав на рынке несколько серебряных ложек с монограммой матери. Еврейские праздники дома никогда не отмечали, только раз в году, на Песах, ходили к папиным родителям, но сегодня был особый день.

      Тарелку с несколькими пирожками мама передала Жене под стол, за которым сидели взрослые, пили вино и молчали, лишь изредка перекидываясь редкими словами.

      – Гришка Лебедев из соседнего отдела, еврей тоже, подошел ко мне сегодня в курилке. Так сразу несколько голосов раздалось: «Ну, «Джойнт» уже в полном составе», – сказал дядя Изя.

      – Говорят, что готовится полная депортация. Мне по секрету один знакомый особист рассказал, что по всей стране составляются списки на евреев – отделами кадров по месту работы и домоуправлениями по месту жительства. Есть два вида списков: на чистокровных евреев и на полукровок. Первыми вышлют чистокровных, полукровок – следом, – откликнулся дядя Давид.

      …А в начале марта умер Сталин. Отец в тот день пошел проведать своих родителей, живших на Дмитровке, и оказался там заперт на время похорон. Несколько