Операция без наркоза. Сергей Самаров

медицинской помощи, независимо от того, есть ли во взводе санинструктор и какой запас медикаментов он при себе имеет.

      – Проверь каждый лаз на сквозной выход. По отклонению пламени. У сквозного прохода будет или тяга, или, наоборот, выдувание пламени.

      – Уже проверили, товарищ старший лейтенант. Все – сквозные.

      – Тогда придется искать. Предупреждаю, осторожнее. Наверняка пять из них – заминированы. Здесь хитрые спецы работают…

      – Понял. Лезу первым…

      Хозяинов, как всякий командир отделения, владел саперным делом.

      – Докладывай чаще…

      – Как за скалой окажемся, сразу доложу. Конец связи…

      – Конец связи… Кувалдин! Слышишь меня?

      – Так точно, товарищ старший лейтенант.

      – Что там у вас?

      – Отдыхаем. Загораем под звездами. Ждем команды.

      – Понятно. Ждите. Уже скоро…

      – Старлей, это майор Рудаковский, – вышел на связь командир экипажа «Ночного охотника», что барражировал в отдалении.

      – Слушаю вас, товарищ майор.

      – Нам не мешало бы на заправку слетать…

      – Сколько это времени займет?

      – Думаю, никак не меньше сорока минут. На всякий случай выпрошу у тебя пятьдесят. Через пятьдесят минут вернемся на место. Тебе еще сколько ползать?

      – Полагаю, никак не меньше часа. Пятьдесят минут на заправку – это будет идеально. Летите. Ждем возвращения. О возвращении сообщите…

      – Удачи…

      Я слышал, как пилоты при разговоре со своими диспетчерами и командованием в заключение тоже говорят стандартную фразу «Конец связи». Но сказать это мне майор Рудаковский почему-то не пожелал. Посчитал, видимо, что я званием не вышел. Но это были мелочи, на которые не стоило обращать внимания. Мы внутри взвода тоже не всегда эту фразу произносим. Тем не менее понимаем друг друга. Да и не слишком сложно бывает по связи задать интересующий вопрос, который разговор продлит.

      Мне, находящемуся между скал в самом начале узкого длинного заминированного прохода, не было видно вертолет. А расстояние заглушало звук его двигателя. Тем не менее я услышал, как разговаривают по общей связи солдаты первого отделения, над которыми вертолет летал уже больше часа.

      – Наконец-то…

      – Ненадолго. Через пятьдесят минут вернется…

      – Мог бы и не возвращаться. Без него спокойнее.

      – Отставить обсуждение приказов командования! – сказал я строго.

      – Есть отставить обсуждение приказов! – прозвучало в ответ.

      Я понимал солдат. В первом отделении шестеро солдат срочной службы. К формату службы, который мы зовем «двадцать четыре дробь семь», что означает двадцать четыре часа семь дней в неделю, то есть постоянная готовность к участию в любых действиях, которые прикажут выполнить, солдаты привыкли. Но иногда, когда обстановка особенно нервная, «срочники» по гражданской привычке скатываются к ворчанию. Порой не только обсуждают, но и осуждают приказы. А сейчас как раз такая нервная обстановка