Последний Новик. Том 2. Иван Иванович Лажечников

сбегала за своей тележкой и уложила его на нее.

      – Куда ж везешь дитятку? – спросили солдаты.

      – К отцу-сатане в гости! – отвечала она. – Теперь помогите мне похоронить старушку. Пускай же дом, в котором она жила, будет и по смерти ее домом. Не доставайся ж он никому в наследство.

      Тут она просила солдат отнять два столбика, подпиравшие крышу; желание ее было выполнено, и в один миг вместо хижины остался только земляной, безобразный холм, над которым кружился пыльный столб. Солдатам послышался запах серы; им чудилось, что кто-то закричал и застонал под землей, – и они, творя молитвы, спешили без оглядки на пикет.

      Ильза, сев на свою лошадку и погнав ее по дороге в Ринген, запела протяжным похоронным напевом следующую старинную песню; к ней, по временам, примешивались вопли ограбленных, разносимые ветром:

      Отворяй, барон, ворота:

      Едем в гости к тебе.

      Высылай навстречу ты нам

      Кастеляна с ключом,

      Меченосца в латах златых,

      Пажа, нес чтоб привет.

      Отворяй, барон, ворота:

      Едем в гости к тебе.

      Ты задай на славу нам пир!

      Вот как, скажут, барон

      Угощает сына, жену.

      Столько лет не видав!

      Отворяй, барон, ворота:

      Едем в гости к тебе.

      Ты поставь на стол, у тебя

      Что ни лучшего есть:

      Свое сердце в желчи, в крови,

      Очи милой своей.

      Отворяй, барон, ворота:

      Едем в гости к тебе.

      Двухколесная тележка шумела по битой дороге; долго горело зарево пожаров; месяц глядел в открытые очи мертвеца; и раздавался в отдалении похоронный напев Ильзы.

      Глава пятая

      Приговор

      То было привиденье.

      Враждебный дух, изникнувший из ада,

      Чтобы смутить во мне святую веру!

      Но мне, с мечом владыки моего,

      Кто страшен? Нет, иду, зовет победа!

      Пусть на меня весь ад вооружится:

      Жив бог – моя надежда не смутится!

«Орлеанская дева», перевод Жуковского

      Через несколько дней после Гуммельсгофской битвы, в глухое ночное время, пробирались к стороне Менцена (русскими названного Черною мызою) слепец и его товарищ. С самой роковой победы русских, избегая мести Шлиппенбаха, Вольдемар избирал это время для своего путешествия. Ночь была темная; но он знал хорошо местность и не боялся заплутаться. Весело и легко шел он, ведя одною рукою своего спутника, другою помахивая узловатым дубовым кистенем. Оставалось им до Менцена близ полумили; но путь их не туда был: за оврагом отделялась от большой дороги тропинка в леса. Там, под густою сенью их, в бедной хижине лесника, ожидало наших странников спокойное перепутье. Следующий день должен был их увидеть на мызе господина Блументроста, близ Долины мертвецов.

      Слепец начал приостанавливаться.

      – Что с тобою? – заботливо спросил его младший путник.

      – Чудные видения обступили меня теперь, – отвечал