Разин Степан. Том 2. Алексей Чапыгин

сверкнули глаза и огонь пистолета. Мокеева тяпнуло в грудь; пуля, встретив препятствие, взвизгнула прочь.

      – Педар сухтэ! – Желтая рука сверкнула сталью.

      Мокеев как бы отпихнулся резко и коротко, наотмашь, лезвием топора, не взглянув вниз под ноги, звеня подковами, скользя в крови, пошел.

      – Где ж бой?! – Шагнул еще и, привычно сгибаясь, пряча руки с топором назад, остановился. Поперек палубы, раскинувшись, как хмельной, лежал Черноярец: светлые волосы запеклись в крови, наискосок веселого лица застыла кровавая лента.

      – Такого парня? А, дьяволы!..

      – Соколы, кру-у-ши!

      По зеленеющему, дышащему влажными искрами несется голос, и как бы в ответ атаману пуще треск, звон железа и запахи моря, смешанные с запахом крови.

      – Ихтият кун, султан-и Гилян![14]

      – Живы – иншалла!

      – Иа, великий хан!

      Мокеев слышит рокочущие чужие слова, корабль завален казацкими трупами – по мертвому и мягкому лезет мимо пальмовой палаты… На носу корабля рубятся казаки и стрельцы.

      Там же, недалеко к золоченому носу корабля, окруженный мохнатыми в шлемах, отбиваясь и нападая, бьется с разинцами чернобородый в голубом. Под голубым, сверкая, звенит кольчуга. Казаки отступают от кривой сабли – сабля чернобородого брызжет кровью, голубой рукав до локтя мокрый, в крови.

      – Алла, ашрэф-и Иран![15]

      – Пусти-ко, робята! – Мокеев взмахнул топором. – Вот те блин с печи!..

      Сабля чернобородого, взвизгнув, сверкнула кусками в море.

      – Редко гостишь! Ешь!..

      Второй удар – резкий и рушащий, как молния. От него из-под голубого белым огнем брызнули кольца панциря, светлый шлем запрокинулся, чернобородый осел, голубое на нем быстро мокло, чернело – туловище расселось от левого плеча до пояса.

      – Иа алла!..

      – Благородный хан!..

      Мокеев повернул назад, выругался крепко. Впереди горцы, сбросив бурки, падали в море, казаки рубили их. Назади, куда шел Мокеев, кроме своих, живых и убитых, никого не было. Море заливало палубы вражьих кораблей.

      – Бражник! Черноярца проспал и бой тож.

      Мокеев швырнул топор. Еще бегали люди, кричали, где-то сказали чужие:

      – Иншалла!

      Свои кричали:

      – Кто ен? Пестрой, как кочет!

      – Брат хана али сын! Перст его знает!

      – А хан?

      – Самого хана Петра Мокеев посек до пят!

      – Бою не видал, а хана убил? Лгут!

      – Мы-то живы. Волоцкого с Черноярцем уходили…

      – У хлеба, брат, не без крох!

      – Эй, Петруха! Двух есаулов проспал…

      Грянуло в воздухе:

      – Соколы-ы! В челны забирай рухледь и ясырь.

      – Чуем-оа-а…

      – Велит! Ташши ханское из избы корабля…

      – А ну и кораблик! Хоро-о-ш.

      Стали слышны всплески волн – шум боевой улегся.

      Из тумана с мутно желтеющих берегов доносило пряным запахом неведомых растений. Перекатываясь зелеными всплесками, искрилась вода.

      В Персии

1

      Рыжий, длинноволосый, с маленькой, огненного цвета бородой клином, в полосатом

14

Опасайся, повелитель Гиляна!

15

За Бога, благородная Персия!