Людовик и Елизавета. Евгений Маурин

около меня. Так что же! Зачем перетягивать струны?

      – Что же дальше, прелестный юноша?

      – Позволь мне проводить тебя!

      Оркестр заиграл пламенную гальярду. Все устремились из галереи в бальный зал, и только маркиз, король и Полетт остались в этом уголке. Суврэ с любопытством наблюдал, чем кончится эта сцена, достигшая своего высшего напряжения. Король с лихорадочным нетерпением ждал ответа девушки, а Полетт с кокетливой улыбкой смотрела на короля.

      Оркестр играл все пламеннее, все задорнее; гальярда захватывала всех.

      Гальярда, старинный трехчетвертной танец необузданного, кипучего, веселого темпа, родилась в Риме, где первоначально ее танцевали после сбора винограда, как бы празднуя победоносные свойства вина. В ней жили древние пляски вакханок. Подобно большинству старинных танцев, гальярда сочетала в себе три рода искусства: танец, музыку и поэзию, потому что ее танцевали под пение специальных плясовых куплетов, и трудно было решить, что было более пронизано палящими лучами южного солнца, хмелем вина, опьянением любви – пляска, мелодия или слова!

      – Позволь мне проводить тебя! – настойчиво повторил король.

      – Куда?

      – К тебе, ко мне, куда хочешь!

      – Зачем?

      – Я буду сторожить твой сон, чтобы никто не потревожил его!

      Полетт насмешливо передернула плечами и вместо ответа, приплясывая, запела под аккомпанемент оркестра строку из куплетов гальярды:

      J’aimerais mieux dormir seulette![12]

      Король кинулся за ней следом, но опять, как прежде, Фортуна ловко вывернулась и скрылась среди танцующих пар.

      Напрасно король искал ее – девушка скрылась бесследно, словно тень.

      – Идем, Анри! – с досадой крикнул король. – Это черт знает что такое!

      Суврэ молча последовал за Людовиком.

      Они вышли на подъезд. Стояла дивная, теплая весенняя ночь. Площадь была погружена в сон; ни прохожих, ни проезжих почти не было видно. Только в стороне вытянулся ряд карет с сонными кучерами, поджидавшими запоздавших господ.

      Король и его спутник остановились у подъезда и невольно залюбовались величественным покоем, резко контрастировавшим с только что покинутой сутолокой.

      Вдруг послышался звук чьих-то быстрых, легких шагов, каблучки мелкой дробью застучали по каменным плитам, и мимо короля быстро скользнула женская фигура, она обернулась на ходу и задорно крикнула:

      – Спокойной ночи, бедный юрист!

      – Черт! – рявкнул король, вне себя от пламенного возбуждения. – Ну, стой! Теперь уж ты не уйдешь от меня!

      – А вот увидим! – насмешливо ответила девушка, скрываясь среди экипажей.

      Король и Суврэ кинулись за ней, осмотрели все экипажи, но ее нигде не было. Испустив сквозь зубы громоздкое проклятие, Людовик сердито зашагал прочь.

      Когда они отошли на некоторое расстояние, из-под сиденья одной из карет вынырнула Полетт, осторожно выглянула в окно и потом сказала кучеру:

      – Домой, Батист, в Клиши!

      Король,

12

Я предпочитаю спать одинешенька! (фр.)