Ярость on-line. Александр Романовский

в Бастилии?..

      Курт Страйкер кровожадно оскалился.

      Разглядев, ЧЕЙ силуэт, не привлекая лишнего внимания, скромно стоял у противоположной стены, безволосый запнулся на ровном месте. Улыбка сползла с бледных губ, как старая шкура со змеиной спины. Джошуа Уильямса можно считать кем угодно – мерзавцем, подлецом, сволочью – но не дураком. Он сразу смекнул, какими последствиями чревата эта встреча [персонально для него]. Пережить ее – дар Небес.

      Волк шагнул вперед.

      Гангстеры посерьезнели, поглядывая то на Страйкера, то на пыточных дел мастера. Даже толстяк-Всадник перестал буянить и заинтересованно притих. Все понимали – вот-вот что-то случится. Напряжение росло, трещало статическими разрядами.

      Курт сделал второй шаг. Не для того, чтобы настичь – хватило бы одного-единственного прыжка. Ударить, повалить, разорвать глотку когтистой лапой… И – ВСЕ. Убить, как всегда, ибо иной мести Волк не знал. Не умел. Не понимал. Очистить мироздание от еще одной сволочи. Давить которых Волк поклялся по мере сил.

      – А сил у меня немеряно, – буркнул Страйкер.

      Уильямс отшатнулся. Кровь схлынула с лица, рот безвольно приоткрылся. Глаза, разнившиеся в той мере, в какой они разнились бы у представителей разных рас, испуганно выпучились. Джошуа стал похож на лягушку, прыгнувшего в сачок натуралиста.

      – Эй, ты чего?.. – квакнул Уильямс. – Озверел, что ли?!.

      Сообразив, что отнесся к выбору выражений весьма неразборчиво, парень прикусил язык /как в буквальном, так и переносном смысле/. Одно лишнее слово, и…

      – Халат бы сменил, – заметил Волк.

      Предмет проф-гардероба представлял запущенный случай – старые пятна, въевшаяся красная палитра. Чтобы добиться такого эффекта, требовалось извести две-три банки кетчупа. Не следовало заблуждаться относительно того, чем на самом деле Джошуа занимался в своей робе, – кулинария к этому не имела никакого отношения.

      Курт растопырил когтистые пальцы. Оружие ему не понадобится. Он еще сильнее укрепился в первоначальном, инстинктивном намерении, появившемся сразу же, едва безволосый вошел – выпустить ублюдку кишки. Причиной этого, как ни странно, послужило ни что иное, как грязный, заляпанный кровью халат. Кусок хлопчатобумажной материи с рукавами. Они-то стали красными по самые локти.

      Волк двинулся вперед.

      Открыл рот:

      – Теперь молись, ублюдок…

      «Черепа» расступились, разумно решив, что им за потасовки с Волками не доплачивали.

      Толстяк-Всадник ухмылялся.

      Пусть «черепа» перегрызут глотки друг дружке. Человеческая цивилизация не оскудеет.

      Уильямс попытался развернуться, но оступился и стал падать. Прежде чем худосочное тело оказалось на полу, взгляд безволосого ушел куда-то в сторону – над плечом приближавшегося Страйкера, туда, где находился «парадный» вход в камеру пыток. Курт пригляделся – разноцветные радужки синего и темно-карего