Сент-Ронанские воды. Вальтер Скотт

она прочла нараспев:

      Но я прошу лишь об одном –

      Ты не откажешь мне

      Вручить на память перстень свой,

      О рыцарь на коне!

      И вы, конечно, помните, что ответил крестоносец:

      У дочки из рук взял перстень лорд Брук

      И поклялся своей душой,

      Что будет она мне навеки жена,

      Когда я вернусь домой.

      Ведь вы, мистер Тиррел, наверно, и людей рисуете, не только пейзажи? Вы должны сделать для меня набросок – так, просто пустячок. Я считаю, что искусство гораздо свободней в набросках, чем в законченных картинах. Обожаю такие неожиданные вспышки таланта – они подобны молнии, сверкнувшей из туч! Вы мне сделаете набросок для моего будуара, любимой унылой каморки в моем Воздушном замке?.. А Призрачную Даму вы срисуете с Клары Моубрей…

      – Это было бы не очень лестно для вашей подруги, миледи, – возразил Тиррел.

      – Подруги? Мы не так уж накоротке, хотя Клара мне нравится. У нее лицо совершенно в сентиментальном духе. Помнится, в Лувре{82} – я была там в тысяча восьмисотом году – я видела античную головку, очень похожую на нее. У нее совсем античное лицо и глубоко запавшие глаза… Кто знает, быть может, горести тому виною! Но из какого дивного мрамора изваяны ее черты! Над глазами – дуги черного агата, нос прямой, а рот и подбородок совершенно греческие. Роскошные длинные гладкие черные волосы и кожа невиданной белизны – белей белейшего пергамента! И ни следа краски в лице, ни следа… Если бы она решилась подбавить самую капельку румянца, она, пожалуй, могла бы сойти за красавицу. Ее и так многие считают красивой, хотя, по правде сказать, мистер Тиррел, женскому лицу необходимы краски: ему необходимы три цвета… Но все-таки в прошлом сезоне она считалась Мельпоменой нашего источника. А леди Бинкс – тогда она не была еще леди Бинкс – называлась у нас Эвфрозиной{83}. Не так ли, дорогая?

      – Кто назывался, сударыня? – переспросила леди Бинкс гораздо резче, чем надлежало даме с такой прекрасной наружностью.

      – Жалею, что оторвала вас от ваших мечтаний, душечка, – сказала леди Пенелопа. – Я только говорила мистеру Тиррелу, что вы были раньше Эвфрозиной, хотя сейчас и перешли под знамена кавалера Пенсерозо{84}.

      – Уж не знаю, кем я была раньше, – ответила леди Бинкс, – знаю только, что сейчас я не мастерица разбираться в остроумии и учености вашей милости.

      – Бедняжка! – шепнула Тиррелу леди Пенелопа. – Мы ведаем, кто мы такие, и не ведаем, кем станем. А теперь, мистер Тиррел, я достаточно долго служила вам Сивиллой и объясняла наш Элизиум, и в награду вы должны доверить мне свои тайны.

      – Будь у меня тайны, которые могли бы хоть чуть-чуть заинтересовать вашу милость… – возразил Тиррел.

      – О, жестокий! – воскликнула леди. – Он не желает понять меня… Говоря простыми словами, мне хочется заглянуть в ваш портфель. Я хочу узнать, что в мире спасли вы от неизбежной погибели, чему доставили бессмертие вашим карандашом. Вам не понять,

82

Лувр – парижский музей, помещающийся во дворце, носившем это название.

83

Эвфрозина – одна из спутниц богини любви в греческой мифологии – «радостная» (греч.).

84

Пенсерозо – задумчивый (ит.). Название стихотворения Джона Мильтона.