Царица-полячка. Оберегатель. А. И. Лавинцев

знал, где его боярышня, как добраться до нее.

      Он лежал под столом и страшно мучился, еще никогда не чувствуя себя настолько беспомощным, как теперь.

      – А что, – произнес над ним Гассан, – пожалуй, нужно их рядком всех сложить, бок о бок…

      – Верно! – согласился Мегмет. – Все они тогда и на виду, и на счету будут.

      – Тогда постелим шкуры на пол, да и свалим всех этих пьяниц, – решил Гассан. – Пусть спят, сколько хотят!

      Он крикнул что-то на восточном наречии другим слугам; те дружно засмеялись и принялись готовить постель перепившимся наезжим холопам. Потом они довольно-таки бесцеремонно принялись стаскивать их к разостланным шкурам и швыряли их положительно, как поленья дров. Пьяные до бесчувствия люди мычали, бранились, даже отмахивались, но глаз не размыкали и затихали тотчас же, как только попадали на мягкое, пушистое и теплое ложе.

      – Этого поосторожнее, – сказал Мегмет, как только очередь дошла до Сереги, – он словно бы и пил меньше всех, вдруг еще проснется, после опять уложить будет трудно.

      Они оба бережно подняли Сергея; тот, продолжая притворяться пьяным, заметался, забрыкался, замычал что-то непонятное, но глаз не открыл. Гассан и Мегмет громко смеялись. Теперь они окончательно убедились, что и старый холоп спит так же крепко, как и все остальные.

      Побыв еще немного в людском покое, все люди Агадар-Ковранского ушли, вполне уверенные, что наезжие холопы еще долго проспят мертвым сном. И действительно, в покое раздавались громкое храпенье и сопенье на все лады. Серега лежал не двигаясь; мысли вихрем проносились в его мозгу, но он решительно не мог ничего придумать. Все, что приходило ему в голову, казалось совершенно не годным, неисполнимым, и бедный старик готов был расплакаться от сознания своего полного бессилия.

      Вдруг около него что-то зашевелилось и чья-то рука легко и осторожно дернула его за ногу.

      – Дядя Сергей, а дядя Сергей! – услыхал он тихий шепот.

      Сергей сейчас же по голосу узнал спрашивающего и также чуть слышным шепотом спросил:

      – Это ты, Федюнька?

      – Я, дяденька, я самый…

      – Чего тебе? Я-то думал, что и ты, как остальные, напился…

      – Как можно, дяденька! Нешто ты не знаешь, что я хмельного отродясь в рот не брал?..

      – То-то и оно… Уж и удивился же я, увидав, что и ты валяешься…

      – А я притворялся. Я ведь по-ихнему-то понимаю. Помнишь, у нас полоняник-наймыченок жил, так я от него по-ихнему малость насобачился… Калмыки они из-под Астрахани. Слышь, дядя, плохо наше дело. Неспроста они угощали нас-то: им их князь приказал. Плохо, говорю я, дело: боярышню нашу вызволять надобно. Нас-то тут вином накачивали, а мамку та старая ведьма сонным зельем опоила… Вишь ты, князь здешний до нашей боярышни добирается.

      – Что же нам делать, Федюшка?! – чуть не в полный голос воскликнул Сергей, приподнимаясь на своем ложе. – Скажи хоть ты… Господь иногда младенцев умудряет…

      Федюшка тихо засмеялся и сказал:

      – Я-то, дядя Сергей, не младенец,