Несравненная Жозефина. Лев Каневский

С ним увязался и его друг Монгла, тоже, по-видимому, большой пройдоха.

      Когда она собирала чемоданы, отдавая последние распоряжения о покупке нужных вещей и провизии в долгую дорогу, Бонапарт продолжал бомбардировать ее своими безумными письмами. Охваченный восторгом ожидания ее приезда, он строчил ей по нескольку писем в день, но отсылал лишь по одному – остальные не решался, запихивая их поглубже в карманы. Уж слишком «глупыми» они казались даже ему самому.

      Перед самым отъездом она получила последнее письмо. Вот оно:

      «За последний месяц я получил от моей подруги всего две записочки, каждая в три строчки…

      Скажи мне, ты, которая так умеет не любя заставлять сгорать от любви других, как мне излечиться от всепоглощающей любви? Я дорого заплачу за такое снадобье…

      Вспоминая все твои обиды и грехи, я готов казнить себя, чтобы только отделаться от любви к тебе. Ну и что в результате? Я еще больше тебя люблю. Так вот, несравненная мамаша, скажу тебе по секрету: можешь сколько угодно смеяться надо мной, пренебрегать мною, – ладно, оставайся в Париже, заводи любовников, пусть об этом все знают, не пиши мне вовсе, и тогда я буду любить тебя в десять раз сильнее.

      Ну не безумец ли я, одержимый бредовой горячкой? Но выздороветь мне, увы, не дано. Но нет, черт побери, я все же выздоровею!..»

      Этот «ясновидящий в погонах» не предполагал, что ни его сводничество, ни его советы не требуются, что Жозефина уже все давно сама «обстряпала» и что всего через несколько дней будет сидеть в карете напротив Ипполита, их коленки будут соприкасаться на каждой дорожной ухабине, высекая искру старательно подавляемого желания.

      Жозефина ехала к мужу, прихватив с собой своего любовника.

      24 июня 1796 года. Все же наступил этот скорбный день отъезда, который она старалась, как могла, оттянуть. Скупая Директория по этому случаю раскошелилась, устроив в ее честь прощальный обед, который больше походил на поминки.

      Вся в слезах, она нехотя подошла к карете, как будто ей предстояла Голгофа – из тюрьмы Карм на эшафот. Кажется, ей там было гораздо легче, чем сейчас. Ей предстояло провести пару дней в Фонтенбло у своей тетки, мадам Реноден, и своего бывшего тестя маркиза де Богарне. Бывшая любовница старика сумела узаконить свои отношения с ним, став в результате маркизой.

      Рано утром 26 июня кортеж из четырех карет тронулся в путь, в Италию. В первой открытой карете ехала гражданка Бонапарт, любуясь пресыщенной физиономией сидевшего напротив Ипполита, расточая ему самые нежные улыбки. Рядом с ней – Жозеф Бонапарт, который лечился в Париже от «дурной болезни». Всю дорогу он обдумывал план своего романа «Мойна». С другого ее бока – полковник Жюно, адъютант Наполеона. Нельзя не упомянуть и еще об одном пассажире – любимом ее песике Фортюне, который вполне благосклонно относился к ее любовнику Ипполиту, давая ему себя гладить по мягкой шерстке, но невзлюбил с первого взгляда Бонапарта, даже ловко укусил его за ногу, когда тот, вознамерившись