Практическая работа по обитателям болота. Александра Черчень

обморок.

      – Тогда повезло, что у твоего реципиента крепкие нервишки, – чуть суховато отозвалась я, сжав пальцы на подлокотнике.

      – Несказанно, – серьезно согласился со мной… Мастер… да, пожалуй, уже Мастер.

      И снова молчание. Он смотрел на меня, я на него, периодически блуждая взглядом по комнате. В голове столько вопросов… и одновременно пусто. Мне хочется все-все-все о нем узнать, но я сомневаюсь в том, что можно и, главное, что допустимо спросить.

      Виски заныли, и я с тихим вздохом коснулась их подушечками пальцев.

      – Я тебя слушаю. – Лельер первым сделал этот шаг.

      – М-м-м… – неопределенно протянула я, стараясь собраться с мыслями. – Как тебя зовут на самом деле?

      – Так и зовут. – Он открыто усмехнулся и взъерошил светлые волосы. – Лельер Хинсар – последний белый феникс к твоим услугам, Юленька.

      – Значит… Два облика, два имени. Лель и Хин.

      – Так точно.

      – И какой облик настоящий?

      – Смотря что считать настоящим, – уклончиво ответил Лель, но, поймав мой осуждающий увиливание взгляд, все же уточнил: – Тебя интересует то, как я выгляжу сейчас и что тут иллюзия?

      – Да.

      Он щелкнул пальцами, черты лица снова размазались, открывая чуждые моему взору, острые черты Хина. Он чуть улыбнулся и сказал:

      – Вот – настоящий.

      – Понятно…

      Наверное, стоило быть более красноречивой, но сейчас… эх, я только нервно сцепила пальцы и, опустив глаза к полу, замолчала.

      – Разочарована? – спустя какое-то время спросил он.

      – Нет, скорее, добавилось вопросов. Тебе ведь… сколько? Прости, забыла.

      – Я очень молод для белого феникса. Мне двадцать семь… вроде рассказывал.

      – Точную цифру не помнила, но что молод – в голове отложилось, – кивнула я и, подняв взгляд на собеседника, с некоторой заминкой продолжила: – Лель… Хин… в общем, выглядишь ты намного старше.

      – Да, – хмыкнул белый феникс, заканчивая мою фразу. – А тут, Юленька, я процитирую тебе занятную фразу: «Это не мы такие, это жизнь такая». Облик шута Леля – то, что я получил от рождения. Красивый и чрезвычайно обаятельный раздолбай. Но, увы, некоторые душевные потрясения оставляют след и на нашей физической оболочке. И ты не поверишь, но выгляжу я так лет с двадцати… Я – феникс. И если с нами вдруг нежданно-негаданно случилась смерть, то, воскресая, мы не возвращаемся к прежнему облику, а лепим новый… под состояние души. Так что вот такая у меня неказистая душонка.

      – Зря ты так о себе.

      – Почему это, госпожа психейлог? – Ирония плескалась в синих глазах. – Или вы тоже считаете верным заблуждение, что страдания облагораживают душу? Так вот – вовсе нет, моя наивная прелесть. Страдания вытаскивают все самое низменное и трусливое. Мы готовы на все ради кратковременного облегчения.

      – Лель…

      Даже мне было отчасти смешно слушать свой беспомощный лепет. Я не знала, что ему сейчас можно сказать… просто НЕ ЗНАЛА.

      – Лель, – эхом повторил Мастер и неосознанно провел