Канцлер. Нина Соротокина

рыжине и нашли виновницу. Ей оказалась любимица Елизаветы Анна Дмитриевна Домашева. В тот же вечер она была арестована и препровождена в Тайную канцелярию. На первом же допросе она показала, что прибегнуть к чарам ее толкнула только любовь к государыне, де, она боялась утратить царское внимание, поэтому мало того, что положила под матрас коренья, так еще давала государыне по крупинке четверговой соли в каждый бокал венгерского.

      – Кто тебя научил? – спросили Анну Дмитриевну.

      – Никто. Сама. Книжку читала. В рядах купила. Там все способы чародейства описаны.

      – А почему ты решила, что государыня лишит тебя любви своей? Кто тому причиной?

      – Мавра Егоровна меня не любит и чернит перед государыней… козни строит.

      Последнего ответа уж никак не следовало давать бедной женщине. Ввиду важности проступка допрос вел сам Александр Шувалов. Бросить ему в лицо, что золовка вынудила арестованную прибегнуть к такой чудовищной мере!

      Ответ про Мавру Егоровну был скрыт от государыни, и только через год Иван Иванович Шувалов отважился заступиться за несчастную колдунью, которая все еще сидела в тюрьме на воде и хлебе.

      – Братья мои козни строили, – сказал Иван Иванович, как о деле обычном.

      Елизавета была добрым человеком и, конечно, разжалобилась бы, кабы не укоренились в животе боли, а ведь этим местом она и лежала на проклятых кореньях.

      – Она мне яд подсыпала, – ответила Елизавета фавориту.

      – Душа моя, четверговая соль[8] не может повредить…

      Государыня так и не отдала приказа на освобождение Анны Дмитриевны, но не стала возражать против ее ссылки. И странное дело, голубая мантилья сыскалась потом в покоях великой княгини, куда Елизавета заходила накануне. Виновницу волнений – мантилью – подарили кому-то из горничных, любимой теперь стала другая, из тонкого алого сукна, подбитого чернобурками. Но память прочно удержала – вся кутерьма началась с визита к Екатерине, великая княгиня как бы косвенно была виновата в том, что свершилось чародейство.

      «Потому что если б оно не свершилось, то и болезни бы не было, – думала Елизавета. – Ведь и раньше наверняка колдовали – и ничего, жила – не тужила! А не была ли в сговоре великая княгиня с этой самой Домашевой? Нет, не может быть…»

      Болезнь совершенно изменила характер Елизаветы, она стала подозрительна, вспыльчива. Государственные дела ее и раньше мало интересовали, но, помня и во сне, что ей судьбой доверена Россия, она несла скипетр, как крест. Теперь обессилела, крест можно в угол поставить, пусть постоит, подождет своего часа.

      Но одна государственная забота терзала ее постоянно: к кому перейдет трон. Петрушка мало того что недоумок, так еще и в рюмку смотрит. Катька – стерва хитрющая. Сын их Павлуша – зорька ясная, еще дитя, три года мальчику. Она должна жить, чтобы успел он вырасти и из ее рук принял царский скипетр. Но об этом пока молчок,

8

Четверговая соль – это соль, пережженная с квасной гущей в великий четверг, с ней едят на Пасху яйца.