Бесконечность не предел (сборник). Василий Головачев

места. К тому же нормального разговора с чиновниками у меня никогда не получалось, так как они смотрели на мои предложения с точки зрения личной выгоды, и если выгоды не было – никто с места не сдвигался. И тогда я предложил иной подход: не собирать справки для разрешения совершить то или иное деяние, а показывать конкретный результат, полученный втихаря.

      – Это как ты лес сажал? – усмехнулся Саблин.

      Михаил хохотнул.

      – Было дело. – Он кивнул на окна веранды. – Лес видишь? Ему от силы девять лет, а вымахал как пятнадцатилетний. Это лесопосадка, там край болота был и торфяники горели.

      – Не может быть! – не поверил Прохор.

      – Год назад после очередного пожара собрал в Лесхозе министр коллегию, человек тридцать. Стали обсуждать, что лесоохрана у нас мощная, а новые посадки загибаются. Я встал и сказал, что они свои посадки по чиновничьему плану сажали, в День леса – 14 мая, когда сушь пошла, а я свои – до 4 мая посадил, когда почва ещё влажная была. Да ещё сажал по дедовскому методу.

      – Это как? – поинтересовался Саблин. – Ты меня не просвещал.

      – Деды «по часам» сажали. На том месте, где стрелки крепятся, дуб сажаешь, на двенадцать и на шесть часов – по сосенке, на три и на девять – ёлки. В промежутках – клён, липу, берёзу, ясень. Вот и получается такой лес. – Михаил кивнул на лесной мыс, начинавшийся от границ усадьбы.

      – А чиновники как восприняли твою инициативу, не в штыки?

      – Сначала презрительно репу чесали, сидят наглые молодые морды, так и двинул бы! А иногда хотелось сунуть голову в песок, как страус, и подождать, пока жизнь на Земле кончится. В общем, когда я им показал свой участок, начали соображать. Теперь у нас лучшее по России лесоразводное хозяйство.

      Поговорили о больнице, открытой ещё в 1870 году, которую признали нерентабельной. Михаил просил в районе и области отдать её ему, не отдали, разворовали оборудование, хотели продать территорию площадью в семь гектаров частным застройщикам. Но он провёл местный сход, подключил журналистов и больницу восстановил.

      – Я его спрашиваю, – заметил Саблин, – зачем тебе этот геморрой с развалинами? Он ведь не только больницу отремонтировал, ещё и пионерлагерь раздолбанный восстановил. Одни растраты. Жил бы спокойно, деревья для олигархических усадеб выращивал. Так знаешь, что он ответил?

      Прохор посмотрел на Михаила, вытиравшего пот со лба.

      Михась подмигнул ему.

      – Люблю, когда меня хвалят. А насчёт затрат… это же такое счастье – что-то конкретное после себя оставить! Бесплатная больница для стариков, оздоровительный лагерь для детишек, турбаза, фермерское хозяйство, леспромхоз – двадцать гектаров лесопосадок. Вот живу и радуюсь жизни!

      Прохор хотел сказать, что местная чиновничья рать наверняка имеет со всего этого свой навар. Но энтузиазм бывшего бизнесмена потрясал, и об издержках его деятельности вспоминать не хотелось.

      – Да и помогать мне стали, – закончил Михаил, вставая из-за стола. – Кто деньгами, кто материалами. Добрых