Виринея, ты вернулась?. Александра Миронова

поерзала на козетке, изготовленной на заказ. Та органично вписалась в мебельный ансамбль и чудесно маскировала жлобскую батарею, хоть и прикрытую декоративным экраном, но все равно напоминающую, что дело происходит в двадцать первом веке, а не в восемнадцатом, как того хотелось бы Марине. Эх, живи она в восемнадцатом, погиб бы муженек во время охоты – и делу конец. Или девица утонула бы. Много вариантов, в общем.

      При виде дочери Марина снова промокнула глаза кружевным платочком, вздохнула, отставила чашку на крошечный сервировочный столик, поднялась и расцеловала вошедшую в обе щеки.

      Машенька расцвела. Внешне ничего общего с Мариной – вылитый отец-подлец, но хороша, ничего не скажешь. Точеная, словно у героини диснеевского мультфильма, фигурка, капризные губки, сладкий, словно леденец, носик и широко распахнутые голубые глаза.

      Машенька тщательно следила за собой. Молодец. Выбора у нее, собственно, особо и не было. Умом Господь обделил, профессию выбрала актерскую, но стала одной из тех, кого не талант, а внешность кормит. Еще и возраст. А теперь на пятки банально наступают молодые конкурентки, пора бы понадежнее обустроиться.

      Марина легонько провела пальцем возле глаз дочери и приблизила лицо, чтобы лучше рассмотреть. Так и есть, гусиные лапки проклюнулись.

      – Милая, ты звонила тому косметологу, о котором я говорила?

      – Да, мама, я была у него, сказал, что пока ничего колоть не нужно, справимся массажами и лазером.

      Машенька присела на кушетку и потянулась к серебряной подставке, на которой лежали сэндвичи с огурцами. Мать вовремя успела шлепнуть дочь по руке и позвонить в колокольчик, лежавший на белом рояле в углу.

      Горничная распахнула дверь, словно ждала зова хозяйки. На самом деле наверняка подслушивала, мерзавка.

      – Чай с ромашкой и черный кофе, – распорядилась Марина.

      Девушка с готовностью кивнула и исчезла за дверью. Надо будет присмотреться повнимательней, уж больно услужлива. Как ее там – Аня?

      В ожидании чая Марина села в кресло напротив козетки и сразу приступила к делу:

      – Что Борис?

      – Все рисует, – вздохнула Машенька.

      – Еще один художник, блин. Жениться думает?

      Машенька покачала головой и уставилась в окно. В который раз в хорошенькой головке прошуршало легкое сомнение в собственной неотразимости. Это уже восьмой кавалер за последние два года, кто кидал к ногам розы с бриллиантами, но с походом в ЗАГС не торопился.

      – А ты чего ждешь? – нахмурилась Марина. Дочери досталась не только внешность папочки, но и его же пустоголовость. – Беременей. Уже возраст подступает.

      – Но, мама! Я так не могу, – попыталась возразить Машенька.

      Легкий стук в дверь, горничная вкатила столик с кофе и чаем, на маленьком блюдце лежали несколько швейцарских шоколадок – черные, молочные, белые.

      – Я не просила шоколад, – нахмурилась Марина.

      – Но я подумала…

      – Я