Алхимик. Питер Джеймс

фонда «Бендикс Шер», третьей крупнейшей фармацевтической компании в Британии, которая высоко ценилась и как игрок на мировом рынке. Кроме основного бизнеса производства лекарств по рецептам и продажи патентованных средств, компания располагала крупным отделом детского питания, сетью гинекологических клиник по всему миру и рядом престижных частных больниц. «Бендикс Шер» был одним из первых фармацевтических монстров, вложивших огромные средства в генетические изыскания, и единственным в стране крупнейшим инвестором фондов для исследований в области генетики.

      В течение последних тридцати лет Дик Баннерман отказывался обращаться к фармацевтической индустрии за фондами, потому что был ярым противником самой концепции патентования. Знанием необходимо делиться, считал он, и этому принципу был непреклонно верен в своей Лаборатории генетических исследований Баннермана, расположенной в кампусе Беркширского университета. Его фонд пополнялся частично из средств университета, частично – и очень неравномерно – правительством и еще более нерегулярно горсточкой благотворительных организаций, главным образом тех, которые поддерживали исследования генетически обусловленных заболеваний, особенно таких, как Имперский фонд онкологических исследований, Доверенный фонд исследований фиброзного цистита и Фонд Паркинсона.

      Но постоянные расходы, которых требовало развитие отрасли, в сочетании с растущим желанием финансистов получить не только научные результаты, но и ощутимую прибыль от вложенных средств, необходимость руководить лабораторией со штатом в двадцать человек – все это требовало серьезных усилий. И когда Монти думала о том прорыве, который, несмотря на все препятствия, совершил ее отец, она представляла себе, чего бы он мог достичь при хорошем финансировании. Ответом на это мог стать сэр Нейл Рорке.

      – Я никогда не слышал ничего хорошего о «Бендикс Шер», – сказал Дик Баннерман.

      – А что плохого ты о нем слышал?

      Он зажал зубочистку в углу рта и стал жевать ее.

      – Ничего конкретного. Они просто одержимы секретностью.

      – Как и вся фармацевтическая индустрия.

      – Рорке не стал бы предлагать никаких средств, если бы не надеялся получить фунт моей плоти.

      – Патент не так ужасен, папа, – да они и не вечны. Семнадцать лет в Великобритании – это недолго.

      Он искоса посмотрел на нее:

      – Через семнадцать лет меня уже не будет.

      – Надеюсь, что это не так.

      – Что ж… ты будешь возить меня в кресле с колесиками, а я буду пускать слюни.

      – И по-прежнему рыскать вокруг в поисках средств.

      Это замечание заставило его замолчать, и она поняла, что стрела попала в цель.

      Он устал от этой бесконечной борьбы за деньги и понимал, что время утекает сквозь пальцы. Они получили письмо из Беркширского университета, в котором сообщалось, что, к сожалению, в следующие три года они будут получать только половинное финансирование; кроме того, последние открытия доктора Баннермана в генетике повлекут за собой некоторые трудности