Таня Гроттер и ботинки кентавра. Дмитрий Емец

не стоит о нем знать, – надеясь разобраться, кто именно заговорил с ним, произнес И-Ван.

      Уловка сработала. Худощавый гнедой кентавр выскочил вперед.

      – В моем имени пять букв. Меня зовут Фотий. Мне ты можешь сказать, – не без гордости отчеканил он.

      – Едва ли, – сказал И-Ван.

      – А я думаю «да». Ты ведь тот юноша-маг, который разделил с Мардонием его смерть?

      Это удивило И-Вана. Он никогда прежде не видел этого гнедого, однако тот откуда-то его знал.

      – Да, это я. Я разделил с Мардонием смерть, – кивнул он.

      Фотий посмотрел на него с интересом:

      – Зачем ты это сделал?

      – Так получилось, – сказал И-Ван. – Я не продумывал этого заранее. Я шел по городу в сумерках, а он лежал на камнях. Вначале я подумал, что это просто конь.

      – Конь? – обиделся гнедой. – Мы не кони!

      – Раньше я редко видел кентавров. Но потом я понял, кто это, и попытался помочь. Я примерно представлял себе, как это можно сделать…

      И-Ван вспомнил, как присел рядом с хрипящим кентавром и глубоко рассек себе ножом свою ладонь. Сделав такой же надрез на ладони кентавра, он смешал их кровь и произнес древние слова Эраб тезеус, приняв на себя половину смерти. Хотел бы он знать, что заставило его так поступить? Благородство, сострадание, жалость? Или он просто не разделял предрассудков здешних магов? Все произошло слишком быстро. Но тогда, едва Эраб тезеус заставил забурлить смешавшуюся кровь, И-Вану было не до рассуждений. Сразу же ему сделалось так скверно, что он уткнулся лбом в камни и его стало рвать желчью.

      До целебного источника, смывавшего все проклятия, его дотащил уже кентавр, справлявшийся со своей половиной проклятия куда как достойнее. Так что в конечном счете сложно сказать, кто кому обязан жизнью.

      – Его сглазили эти негодяи-маги, которым он бросил вызов! Они прокляли его кровь, Мардоний умирал! – крикнул серый в яблоках кентавр.

      Фотий обернулся на него, и серый в яблоках замолчал.

      – Этот парень разделил его проклятие на двоих. Но он тоже мог умереть! Никто не знал, как сильно Мардоний был проклят. Могло случиться, что проклятья хватило бы и на десятерых, – изрек он.

      – Одна смерть на двоих – это много. В конце концов, нам обоим удалось выкарабкаться, – сказал И-Ван.

      И-Ван заметил, что оба соловых кентавра и все гнедые смотрят на него уже другими глазами. Только серый в яблоках, пожалуй, продолжал его ненавидеть.

      – Все равно я не пойму, зачем ты пошел на это! У тебя же были неприятности! – гнедой, казалось, силился понять.

      – Неприятности есть у всех. Если у кого-то нет неприятностей, это значит, что он уже умер, – сказал И-Ван, пожимая плечами.

      – Но зачем ты помог кентавру? Ты же маг!

      – Я помог кентавру, потому что ему нужна была помощь. И потому что кентавры заслуживают лучшей участи, – сказал И-Ван.

      – Кентавры не нуждаются в благодеяниях магов и в их подачках! Лучше бы ты дал Мардонию умереть, – заявил серый в яблоках. Судя по апломбу, с которым он держался, у него было в имени буквы четыре. Но едва