Разведчики, изменившие мир. Михаил Болтунов

после ареста среди сокамерников.

      Арестованный И. Гвоздь, который находился вместе с ним в одной камере, показал, что Мрочковский был недоволен своим арестом, говорил о хорошей жизни в США.

      Суд признал Мрочковского виновным и приговорил к 15 годам лишения свободы с конфискацией имущества.

      К счастью, меньше чем через год приговор в отношении Мрочковского был отменен и дело прекращено. Он вышел на свободу.

      Настоящий полковник – из ГРУ

      Спецпоезд Маршала Советского Союза Климента Ворошилова стоял на запасных путях под Могилевом. Шел седьмой день войны.

      Позавчера за Оршей его поезд завернули обратно. Ворошилов ругался, кричал, но железнодорожник стоял на своем. Это был кряжистый, крепкий мужчина, лет пятидесяти, в черной форменной фуражке, куртке. Как оказалось, в Гражданскую войну он служил в Первой Конной под началом у Ворошилова.

      Своего командира узнал сразу – в гимнастерке, с синими кавалерийскими петлицами, Ворошилов точь-в-точь как на предвоенном портрете, который висит у них в красном уголке рядом с портретом Кагановича.

      – Товарищ маршал! Климент Ефремович! – увещевал разбушевавшегося Ворошилова железнодорожник. – Как же я вас пропущу? На следующем перегоне немецкие танки. Мне же никто этого не простит. Ехайте обратно в Оршу.

      Ворошилов кипел, но поделать ничего не мог. Железнодорожник прав – немецкие танки перерезали железную дорогу на Минск. И он не солоно хлебавши возвратился в Оршу, а потом в Могилев.

      Ворошилов сидел за большим столом, установленным посреди вагона, перебирал телеграммы, которые выучил почти наизусть и слушал Шапошникова.

      Борис Михайлович бледный, больной лежал здесь же на диване.

      22 июня, после немецких ударов, связь со штабом Белорусского особого военного округа была потеряна. Никто толком не мог сказать, что произошло, где находится командующий округом Павлов со своими генералами, что с ними?

      К счастью, полковник Хаджи Мамсуров, откомандированный в распоряжение Ворошилова, отыскал маршала Шапошникова. Вместе с ним был и командарм 1 ранга Павлов со своим штабом. Вскоре он приехал доложить обстановку.

      Едва дослушав доклад Павлова, Ворошилов взорвался.

      – Помнишь, как ты жалобу на меня написал товарищу Сталину? – вопрошал Ворошилов. – Мол, зажимаю твой рост, не даю двигаться молодым. Да тебе не округ, дивизию доверить нельзя.

      Павлов, без кровинки в лице, слушал Климента Ефремовича.

      – Простите меня, товарищ маршал, – бормотал он, захлебываясь то ли от слез, то ли от волнения. – Простите дурака… Виноват я перед вами.

      Никто не вымолвил ни звука. Только Ворошилов крепко выругался и отошел в другой конец вагона.

      Настроение, и без того паршивое, было испорчено вконец.

      Павлов уехал. Мамсуров вдруг почувствовал, как душно в вагоне. Он вышел на улицу. Вокруг было темно и только на Западе, по самому горизонту, сколько видел глаз, полыхало зарево пожаров.

      Хаджи