Почти семейный детектив. Людмила Мартова

то повтори, что ты спросил. Впредь я постараюсь быть более внимательной.

      Он не успел ей ответить, потому что их разговор прервал телефонный звонок. Илья посмотрел на экран, поморщился и сбросил звонок.

      – Поклонницы одолевают? – насмешливо спросила Ганна.

      – Нет, это другое. – Его совершенно не задела ее язвительность. – Одна полоумная девица из провинции решила сыграть в детектива и пытается втянуть меня в разборки с тайнами, интригами и расследованиями.

      – Может быть, стоит? Вдруг она не полоумная…

      – Да ерунда, – Илья махнул рукой. – Гарик разберется. Давай-ка продолжим наш разговор. Я спросил, не вскружило ли тебе голову бремя славы? А то так зазнаешься, что тебя и покормить в простом ресторане будет нельзя.

      – Ты с ума сошел? – Ганна искренне расхохоталась. – Какое бремя славы? Оно существует только в твоем воображении. И вообще, то, что ты меня с какого-то перепугу издаешь, вовсе не означает, что люди кинутся меня читать.

      – Слушай, вот мне даже интересно, ты действительно не понимаешь, что хорошо пишешь? – прищурился Галицкий, и по этому прищуру она узнала его того, десятилетней давности. Она и забыла уже, как умело он преломляет широкую ровную бровь, умеющую выражать самые разные эмоции. – Нет, вот ты мне скажи, ты всерьез не понимаешь или придуриваешься, как все бабы?

      – Я не все бабы, – огрызнулась Ганна. – И что я такого должна понимать?

      – С ума сойти, – голос Галицкого звучал совершенно искренне. – Вчера я ездил на сборище полоумных чудаков, каждый из которых убежден в своей гениальности. Я почти час потратил на графомана, убежденного, что именно он принесет славу современной русской литературе, хотя в его текстах, которые я имел несчастье слышать, звучали перлы типа «северный ветер ласкал свежую листву южной рощи» и «сопрано пасущихся коров вкупе с петушиным воем, пушистым облаком обволакивали огромные просторы, усеянные, как несозревшими горошинами, расхристанными избушками с яростно торчащими из них столбами дыма…»

      – Куда ты ездил? – спросила потрясенная Ганна, знавшая, что Илья никогда не изменяет своим то ли привычкам, то ли причудам и не ездит ни на какие встречи, тем более с чудаковатыми графоманами.

      – В районную библиотеку на встречу с писателями, – признался он, чувствуя себя идиотом. – А все Гарик, будь он неладен. Подсунул мне этого, с напористым коровьим сопрано… Сказал, что автор стоящий и что я просто обязан на него посмотреть в деле. И чего я, дурак, повелся, спрашивается… А ты действительно талантлива, Ганка. Тебе просто надо немножко поверить в себя, немножко в меня и еще совсем чуть-чуть в удачу.

      Ганка… Последний раз он ее так называл десять лет назад. У Ганны, сильной, самостоятельной, железной Ганны вдруг даже слезы навернулись на глаза от этой неожиданности.

      – Ну что ты, Мазалька, – Илья смотрел ласково и нежно, как когда-то. Так умел смотреть только он.

      Ганна проглотила ком в горле и только собралась ответить, как у Ильи снова зазвонил телефон.

      – Да,