Вызовите акушерку. Тени Ист-Энда. Дженнифер Уорф

от ужаса, лепетала: «Да-да, конечно, простите» – но пошевелиться была не в силах.

      Как-то я услышала, что миссис Би просит Джейн почистить картошку и порезать её пополам, чтобы запечь. Чуть позже она собралась ставить блюдо в духовку и увидела, что Джейн нарезала каждую картофелину на множество кусочков. Ей никак не удавалось добиться того, чтобы половинки были одинаковыми, и, не в силах остановиться, она снова и снова резала каждую пополам и, наконец, совсем их измельчила. Когда миссис Би взорвалась, Джейн, белая от ужаса, вся дрожа, взмолилась о прощении. К счастью, в этот момент вошла сестра Джулианна и, оценив ситуацию, спасла Джейн.

      – Ничего страшного, миссис Би, поедим сегодня пюре. Как раз нарезано идеально. Джейн, пойдём со мной, нам только что принесли стирку, надо всё проверить.

      Взгляд бедняги Джейн выражал в этот момент всё – ужас, горе, благодарность и любовь. Я смотрела ей вслед и гадала, что же сделало её такой уязвимой. Хотя сёстры всегда были к ней добры, она словно жила в своём бесконечно одиноком мирке.

      Джейн была невероятно набожной, каждый день ходила к обедне и посещала большинство служб. В часовне она перебирала чётки, не отрывая взгляда от алтаря, и по сто раз кряду повторяла: «Иисус меня любит, Иисус меня любит». Подобный пыл легко вызывает насмешку. Такие, как Джейн, часто становятся предметом издёвок.

      Как-то раз мы с Джейн пришли на ярмарку на Крисп-стрит – дело было перед Рождеством, и прилавки были завалены безделушками и сувенирами. На одном из столом лежал гладкий цилиндрический жезл пяти-шести дюймов в длину, опоясанный выступающей кромкой, с закруглённым полированным кончиком с дырочкой в центре.

      У всех на глазах Джейн взяла жезл двумя пальцами и поинтересовалась:

      – Что же это?

      Все смолкли и уставились на неё. Никто не засмеялся.

      Торговец, ушлый острослов лет пятидесяти, всю свою жизнь торговал разным хламом. Он театрально сдвинул картуз на затылок, медленно затушил окурок об прилавок, осмотрел публику и принял вид совершенной невинности.

      – Что это? Неужели вы, леди, никогда раньше такого не встречали?

      Джейн покачала головой.

      – Ну как же, это ведь медомес. Он самый, леди. Чтобы, значит, мёд ваш мешать.

      – Неужели?

      – Да-да, в самом деле. Давняя придумка, леди, уже давняя. Странно, что вы их раньше не видали.

      – Никогда. Удивительно, всегда можно узнать что-то новое! А как же им пользоваться?

      – Как пользоваться? Ну-ка, дайте, я вам покажу, с вашего позволения.

      Он забрал жезл у Джейн, и разросшаяся толпа начала тесниться, чтобы ничего не пропустить.

      – Суёте, значит, этот медомес в свой горшочек и мешаете, значит, свой мёд, вот так вот, – он покачал рукой, – а мёд, значит, прилипает к этой кромке, видите?

      Он нежно потёр кромку жезла.

      – Ну вот, значит, мёд здесь прилипает, а потом отсюда капает.

      – В самом деле? Замечательно, – сказала