Начистоту в ли-бемоле (сборник). Ли Гевара

надежд убито в каждом таком углу?

      Берём один век. Век делится без остатка.

      Дольки ровны и хрустки, цифры беспечно

      быстры,

      но, как пела некогда группа «Контрольный

      выстрел»:

      «Он должен успеть». До ближайшего

      полустанка

      есть ещё две сигареты и более, чем глаза.

      Ответы должны быть в конце учебника,

      но это простой пример.

      МонаЛизово улыбайся: люди любят

      улыбчивых полумер.

      Привычку идти домой, а прийти на пустой

      вокзал,

      забывать на скамьях блокноты, падать

      в московский снег,

      влюбляться в глаза в метро, занашивать

      кеды вдребезги

      оставляй в наследство себе архивному,

      безболезному,

      кто ещё помнит панический за-автобусный

      бег,

      кому ещё рано вести отсчёт потерянных

      городов.

      Кто в вагоне, слившись лопатками

      с надписью «не прислоняться»,

      отталкиваясь подошвами от злого земного

      глянца,

      повторяет под нос: «Он должен успеть…

      он до…»

      Берём одну жизнь. Не делим – сама

      развалится.

      Вычёркиваем имена, выбрасываем

      сбережения,

      пусть всё, что есть – дорога, не знающая

      возвращений,

      да улыбка, вживлённая в бледный овал

      лица.

      Дано: одно яблоко, ощущающееся

      стальными

      иглами в двух дециметрах над дырочками

      ремня.

      Если двадцать пять лет в формате

      Вселенной – спичка в кострище дня,

      пусть она полыхает ярче эдисоновской

      Полыни.

      Я беру одну музыку. Доли сплошь

      четвертные.

      Пульс гремит римшотом, запястье сквозь

      сон дробя.

      Итого: моя долька доедена без меня.

      Но, может быть, мне достанутся

      остальные?..

      25 февраля 2015 г.

      Не хочу быть с тобой – толпой

      – Не хочу быть с тобой – толпой,

      задним планом, вторым в ряду.

      Я – урод, нищеброд, изгой,

      я под дверью истошный вой,

      кот, избитый своей тропой.

      Если выгонишь – упаду.

      Ты – мой свет, подслащённый грог,

      глотку жадно дерущий ком,

      поджидающий дичь силок.

      Я же – мир у любимых ног,

      если пустишь хоть на порог…

      – Ты о чём говоришь? О ком?!

      Я – объевшийся волей лис,

      одержимая снами явь.

      В моём доме нет стен и крыш,

      вместо двери – бурьян кулис.

      Не скули по углам, малыш —

      ведь углов тоже нет, представь…

      – Значит, стану твоим углом!

      Ты придёшь, когда воздух сух

      и к рассвету надорван сон…

      Я оставил в тебе свой дом.

      Эта линия – вклад в ладонь,

      это слово дороже двух.

      Это – отблеск моей Сверхновой,

      только вслушайся… приглядись…

      – Мне,