Заговоры сибирской целительницы. Выпуск 43. Наталья Степанова

получила роль в довольно известном сериале, потом было несколько ролей второго плана в кино.

      И вдруг мне предлагают такую роль, которая должна была стать судьбоносной. Очень сложная роль, очень сложный необычный фильм. Когда я прочитала сценарий, у меня руки от возбуждения задрожали.

      Это был философский детектив, о маньяке, который убивал женщин в стремлении к наивысшей чистоте. Под чистотой он понимал полное отсутствие негативных эмоций. Он считал, что женщина – проводник чистого божественного счастья, поэтому женский гнев – один из наивысших грехов. Грех невыполнения предназначения. Он разыскивал гневливых женщин, какое-то время изучал их, а потом убивал, причем до этого несколько суток держал в специально арендованном подвале и заставлял часами смеяться и радоваться. Женщины верили, что если радость будет искренняя, то их отпустят. Но они ошибались – добившись искреннего чистого смеха, мужчина говорил: «Это искупление!» – и убивал их точным ударом ножа в сердце.

      И вот мне досталась роль одной из его жертв. Красавица-истеричка, вспыльчивость которой отравляет жизнь окружающим. И которая в каморке маньяка, за несколько минут до своей гибели, вдруг впервые в жизни познала радость чистого счастья. Бывает такое – имитация порождает состояние. Ты начинаешь смеяться, смеешься через силу, а потом словно шлюз открывается внутри, и радость становится искренней.

      Сложная роль – мечта любой актрисы.

      Но была одна проблема – дело в том, что сюжет этого фильма был взят из реальной жизни. Сценарист лишь немного поработал над характерами героев, события же практически остались неизменными. И вот матери одной из погибших от руки маньяка женщин (которую я как раз и собиралась сыграть) не понравилась сценарная интерпретация. Ей показалось, что ее мертвую дочь выставили эгоисткой и глупой истеричкой. И что сценарист имел в виду, что дочке повезло с тем, что она вот так встретила смерть.

      Почему-то злость этой женщины была направлена главным образом на меня. Женщина откуда-то узнала мой домашней адрес, вычислила мои маршруты и все время за мною таскалась. С одной стороны, мне было ее жаль – все-таки она потеряла дочь. С другой – было неприятно и страшно, я уже сама чувствовала себя жертвой маньяка.

      Женщина уговаривала меня отказаться от роли. Я объясняла, что это невозможно.

      И вот однажды она бросилась ко мне возле проходной киностудии, схватила за рукав пальто и быстро-быстро сказала: «Если ты не хочешь по-хорошему перестать порочить имя моей дочки, я все равно заставлю тебя это сделать! Все равно съемки не состоятся, фильм этот в свет не выйдет!» И бросила мне в лицо пригоршню какой-то едкой пыли. Пока я откашливалась и вытирала лицо, ее и след простыл.

      С того дня и начались мои неприятности. Мне постоянно снилась эта мертвая девушка, ее дочь. Во сне она смотрела на меня пустыми глазницами и хохотала. Это был страшный смех, тусклый, мертвый. Я почти потеряла сон и все время ходила вялая. Играла плохо, на меня начал жаловаться режиссер.