Обережные слова для защиты от бед. Наталья Степанова

всегда улучал момент для того, чтобы зажать меня где-нибудь под лестницей и поцеловать. А однажды, когда Лиза плавала в бассейне, он зашел ко мне в комнату и принудил меня к тому, чтобы я переспала с ним. Потом это повторилось. Я научилась скрывать свои чувства, чтобы меня не выгнали с позором – я уже слишком привыкла к определенному образу жизни. Однажды я без стука вошла к хозяйке и мельком увидела, как она поднесла к губам и поцеловала какую-то маленькую куклу, которую тут же спрятала за иконкой, стоявшей на ее туалетном столике. Я сделала вид, что ничего не видела.

      В этот вечер мы с ней никуда не поехали, хотя обычно по средам Лиза ездила со мной во французскую кондитерскую, где всегда заказывала маленькие пирожные и ароматный кофе. Видя, что Лиза грустит, я ее спросила: – Что-то случилось? Помолчав, Лиза сказала: – Ничего, если не считать новой любовницы моего мужа. Конечно, их у него было много, но всякий раз мне очень больно. Он говорит, что все это ничего не значит и я не должна даже думать об этом. Но не всегда это получается.

      Я слушала ее и молчала, да и что я могла ей сказать? Мой отец тоже без конца путался то с одной, то с другой деревенской бабой. Мамка потом дралась и с бабами, и с отцом, а он лишь говорил: „Что ему в моих штанах зря болтаться без дела, когда кругом столько обделенных баб?!“ – Лиза, – спросила я ее, – а что будет, если он тебя бросит? Я страшилась нищеты, поэтому вопрос этот очень меня мучил. Но Лиза, видимо, поняла мой вопрос иначе, решив, что это я за нее переживаю.

      Она благодарно и ласково улыбнулась мне и сказала: – Не бросит, никогда не бросит. – Почему ты так в этом уверена? – спросила я. Тут-то я и узнала тайну хозяйки. – Я расскажу об этом только тебе. Ведь если честно, то у меня никого больше нет, только он и ты. Мама моя умерла, когда мне было всего три года. Меня воспитывала тетка, сестра моего отца. Потом и она умерла. Замуж за Филиппа я вышла, когда мне едва исполнилось семнадцать лет. Один художник пристал ко мне на улице и уговорил меня стать его натурщицей. Мне нужны были деньги, и я согласилась. Художник нарисовал портрет и выгодно его продал. Потом этот портрет увидел Филипп и уговорил художника сказать ему, где я живу. Ты бы знала, как он умеет ухаживать, когда захочет. Вскоре мы поженились. Остальное ты и так знаешь.

      – Почему ты так уверена, что он тебя никогда не бросит? – не сдавалась я.

      И Лиза продолжила:

      – Ладно, слушай дальше. Однажды у Филиппа появилась очередная любовница. Он отправил меня за границу, чтобы я там отдохнула и не мешала ему и его новой пассии. Я плохо переношу жару и, чтобы передохнуть, вошла в один магический салон. Там было тихо и прохладно. Мне сказали, что Дэви берет за прием много денег, но уверили, что деньги эти окупаются и дело она свое знает – может сказать, что было и что будет. Мне не хотелось выходить из этого прохладного помещения, и я отдала приличную сумму, совершенно, впрочем, не жалея. Меня ввели в полутемную комнату, по углам которой стояли какие-то статуи, изображавшие странных существ. Огоньки в цветных