Адам Бид. Джордж Элиот

Благодарю вас, мистрис Пойзер, только у мисс Анны опять сильно болит сегодня голова. Кстати, всем нам понравился вкусный сливочный сыр, который вы прислали, и в особенности моей матушке.

      – Я, право, очень рада, сэр! Я очень редко делаю этот сыр, но я вспомнила, что мистрис Ирвайн любила его. Потрудитесь засвидетельствовать ей мое почтение, также мисс Кет и мисс Анне. Они уж очень давно не заходили взглянуть на моих кур, а у меня есть несколько прелестных пестрых цыплят, черных с белым; может быть, мисс Кет желала бы иметь между своими несколько таких.

      – Хорошо, я скажу ей, она должна прийти и посмотреть их. Прощайте! – сказал священник, садясь на лошадь.

      – Вы поезжайте тихонько, Ирвайн! – сказал Донниторн, также садясь на лошадь. – Я догоню вас в три минуты. Я только вот пойду поговорить с пастухом о щенках. Прощайте, мистрис Пойзер! Скажите вашему мужу, что я скоро зайду и буду иметь с ним продолжительный разговор.

      Мистрис Пойзер почтительно присела и смотрела вслед двум лошадям до тех пор, пока они не исчезли со двора среди значительного волнения со стороны свиней и кур и при бешеном негодовании бульдога, исполнявшего пиррическую пляску, которая, казалось, каждую минуту грозила оборвать цепь. Мистрис Пойзер приходила в восторг от этого шумного выезда: он служил для нее ясным уверением, что фермерский двор был хорошо оберегаем и что праздношатающиеся не могли войти незамеченными. Когда ворота затворились за капитаном, только тогда она снова отправилась в кухню, где стояла Дина, держа в руках свою шляпку и ожидая тетку, чтоб поговорить с нею, а потом уже отправиться в избу Лисбет Бид.

      Мистрис Пойзер, однако ж, хотя и видела шляпку, медлила принять вид, что заметила ее, а хотела прежде облегчить себя от удивления, причиненного поведением мистера Ирвайна.

      – Как, и мистер Ирвайн вовсе не сердился? Что сказал он тебе, Дина? Разве он не бранил тебя за то, что ты проповедовала?

      – Нет, он вовсе не сердился, он был очень приветлив со мною. Он просто заставил меня говорить с ним, и я, право, не знаю каким образом, ибо я считала его всегда светским садукеем. Но его лицо так же приятно, как утреннее сияние солнца.

      – Приятно! А что ж ты ожидала найти в нем, кроме приятного? – сказала мистрис Пойзер нетерпеливо, снова принимаясь за свое вязанье. – Я думаю, что у него приятное лицо, еще бы, ведь он природный джентльмен, и мать-то у него точно картина. Ты можешь обойти всю страну и не найдешь другой такой женщины, да еще шестидесяти шести лет. Это чего-нибудь да стоит посмотреть на такого человека, когда он в воскресенье находится на кафедре. Как я вот говорю Пойзеру, это все равно что посмотреть на полную жатву пшеницы, на отличную сырню, окруженную прекрасными коровами, – это заставляет вас думать, что на свете жить хорошо. А что касается тех созданий, за которыми бегаете вы, методистки, то я уж лучше пошла бы посмотреть на малорослую скотину с голыми ребрами на общем выгоне. Вот славный народ для того, чтоб говорить вам о том, что справедливо, а судя по виду их, можно заключить, что они во