Охота на гусара. Андрей Белянин

убегати.

      Мы французика нагнали,

      Знамя отобрали.

      Ой да горячий атаман,

      Что ни Денис да то Васильевич…

      Ох и не говорите, а вот есть, есть в народной песне какая-то щемящая сердце простота, сродственная истинной поэзии и необъяснимой широте славянской души. Вот вроде бы и нет ничего, ан как заведут разноголосьем – плакать хочется… Я думал о высоком предназначении нашего народа, о его нравственном превосходстве над французами, ибо народ, слагающий такие умные и образные песни, – воистину непобедим!

      Из парнасских витаний меня вывел вахмистр Иванов, тот ещё орешек, должен признать. Головорез и дебошир, несколько раз за пьянство и буянство (о, я рифмую!) разжалованный мною в рядовые и вновь пожалованный в чин за безоглядную храбрость.

      – Денис Васильевич, а не опрокинуть ли нам по маленькой? Уж больно вечер сырой…

      – Пить на войне?! – всем сердцем ужаснулся я. – Только для сугрева, а так и в рот не брать!

      – Не без понятия, совесть имеем, – согласился он, на ходу наливая из кожаной фляги. Водка была палёная, но… а ля герр, ком а ля гер!

      – Так за победу русского оружия?!

      Гольная сивуха обожгла горло, гадостно булькнула в желудке, потом попыталась выплеснуться наружу через нос – я усилием воли затолкал её обратно, и… в жилах приятственно потеплело! Первые четыре тоста я ещё помнил… Бог свидетель, могу даже перечислить:

      – За императора Александра!

      Коль ты имеешь право управлять,

      Так мы имеем право спотыкаться.

      И можем иногда, споткнувшись – как же быть, –

      Твоё Величество об камень расшибить…

      Вахмистр от души орал направляющую строку, а я цитировал вслед самого себя прямо по памяти и к месту.

      – За гусар!

      Стукнем чашу с чашей дружно!

      Нынче пить ещё досужно;

      Завтра трубы затрубят,

      Завтра громы загремят…

      Стихов-то у меня много, а уж сколько рифм и образов разворовали разные плагиаторы – перечислить страшно… Такое впечатление, что я сформировал основы поэтики российской на два столетия вперёд!

      – За казаков!

      Я стакан с широким дном

      Осушу одним глотком

      В славу воинства донского!

      …Фляга гуляла по рукам. Либо мне пригрезилось, либо у каждого гусара в моём отряде оказалась такая же, а судя по тому, как быстро мы упоили казаков, – и не одна…

      Дальше наступила ночь – во всех смыслах. Во-первых, стало темно, во-вторых, мы куда-то заехали, в-третьих, в глазах тоже было всё погашено, а в-четвёртых, мои воспоминания об этом дне крыты самым беспросветным мраком. Я вынужденно полагаюсь на свидетельства сотника Бугского полка Ситникова, коий не пил исключительно по причине возраста. Кроме того, он каждое утро делал шведскую гимнастику, обливался