Библиотека драматурга. Часть 1. Александр Образцов

ать несколько советов начинающим драматургам.

      Совет первый. Ваши пьесы никому не нужны. Их и так слишком много. Если у вас есть хоть какое-то сомнение в том, начинать или не начинать, – не начинайте! Пишите прозу. Занимайтесь журналистикой. Стихи писать не посоветую, но – пишите стихи! Это хотя бы красиво до определенного возраста.

      Совет второй. Если вы всё же написали пьесу, то никому её не показывайте. Можете говорить на каждом углу, что вы написали гениальную пьесу, но упаси вас Бог показать её кому-то!

      Совет третий. Если вы всё же показали, не удержались, то уже через пять минут, ужаснувшись, догоните этого человека и вырвите пьесу из рук! Если догнать не удалось, умоляйте, требуйте возвращения по телефону, телеграфу – сразу, немедленно, как только представится такая возможность.

      Совет четвертый. Если вашу пьесу кто-то надумал ставить, – не соглашайтесь на это. Грозите судом, заклинайте памятью предков, попробуйте дать режиссеру по шее. Пишите анонимки на людей, занятых в спектакле.

      Совет пятый. Если дело дошло до премьеры – не ходите. Даже если к вам на дом пришлют выпускницу театрального института на высоких каблуках и в высокой юбке. Напишите возмущённое письмо по поводу спектакля в городскую газету. Пусть это сделают все ваши друзья.

      Совет шестой. Если пьеса всё же пошла широко, и на ваш счет в банке сыплются переводы со всех концов света – прочтите совет первый и придерживайтесь его до конца дней своих.

      Критика чистого разума

      В помещении находится Семен. Вбегает Кант.

      Кант. Гегель, идите скорее сюда, он здесь!

      Вбегает Гегель.

      Гегель. Ах, вот он!

      Кант. Удивительный экземпляр!.. Кто начнет? Может быть, вы?

      Гегель. Я-то мог бы, конечно… теоретически.

      Кант. Тогда начинайте.

      Гегель. Лучше вы. Вы его нашли.

      Кант. Ну, ладно. А вы подключитесь, если что.

      Гегель. Конечно, подключусь. Не сомневайтесь.

      Кант. Если я начну сомневаться в столь очевидных вещах, то на этого (кивает на Семена) мне уже просто времени не хватит.

      Гегель. Между тем – время идёт. Начинайте.

      Кант. Вряд ли я нуждаюсь в указаниях, когда мне начинать.

      Гегель. Но когда-то начинать всё равно надо. Почему не начать по моему сигналу? Это то же самое, что и любой произвольно выбранный…

      Кант. Нет, не то же самое! Нет!

      Гегель. Хорошо. Начните без сигнала.

      Кант. Похоже, что вы внутренне вздохнули от моего тупоумия.

      Гегель. Нет, я не вздыхал.

      Кант. Нет, вздохнули! От моего упрямства и тупоумия!

      Гегель. Не вздыхал я, не вздыхал! Успокойтесь.

      Кант. Я по глазам видел.

      Гегель. Как же вы могли видеть, если я в черных очках?

      Кант. Не может быть. Здесь этого не написано.

      Гегель. А я их вытащил из кармана. Вот. Видите? Я складываю очки, засовываю их в футляр, а потом направляю в карман. А теперь повторяю эту операцию с начала специально для вас…

      Кант. Вы с ума сошли, Гегель! Что вы несёте?!

      Гегель….вынимаю футляр с очками из внутреннего кармана…

      Кант(Семену.) Ты по-немецки говоришь?

      Семен отрицательно качает головой.

      Кант. А по-русски?

      Семен снова качает головой.

      Кант. А по-каковски ты говоришь, ёлки-моталки?

      Семен. По латыни.

      Кант. Вот замечательно! Есть кому выписать рецепт для Гегеля, сошедшего с ума!..

      Гегель. В таком случае, выпиши и ему, этому кенигсбергскому барабашке!..

      Семен садится за стол и выписывает философам по циклодолу.

      Кант. Спасибо, любезный. Можешь идти.

      Семен уходит. Кант и Гегель начинают скакать от радости.

      Кант. Эх! Теперь бы еще талон на спички!

      Гегель. И мы бы тогда где угодно могли поджигать костры!

      Кант. Хоть в самой Месопотамии!

      Гегель. Или в Исландии!

      Кант. Стой.

      Они замирают.

      Кант. А как же быть с критикой чистого разума?

      Пауза.

      Гегель. А ну её к чертовой бабушке!

      Евгений Онегин

      Онегин и Татьяна.

      Татьяна. Я вас любила… Я вас так любила!

      Онегин.