Записки бывшего директора департамента министерства иностранных дел. Владимир Лопухин

в ту пору у власти, инициативу Витте, несомненно, парализовал бы – просто организованностью коллективного противодействия, тогда как разрозненным усилиям противников министра финансов опрокидывать его начинания не удавалось. Это им удалось только тогда, когда в равноценных с Витте положениях в рядах активных министров, делавших политику ex offi cio[139], оказались люди, равноценные ему и по силе темперамента, и по значительности удельного их веса в правительстве. Таким равноценным по положению и по значению лицом пока что был один только К. П. Победоносцев. Т. И. Филиппов соответствующим темпераментом не обладал и считал целесообразным поддержание с Витте кордиальных отношений, Н. В. Муравьев, как оппортунист par excellence[140], – тоже, а В. К. Плеве не мог выступить активным противником Витте по своему совершенно с ним неравноценному в ту пору положению, будучи не министром, а государственным секретарем. Об остальных министрах говорить не приходится. К. П. Победоносцев кое в чем осаживал Витте. И Витте отступал. Но до открытой борьбы влияний с Победоносцевым дела не доводил. В свою очередь, и последний кое в чем уступал Витте, отдавая, как умный человек, справедливую дань уму и таланту даровитого министра финансов. Достигнуто было и поддерживалось устойчивое равновесие влияний[141]. Оно было нарушено впоследствии с появлением у власти В. К. Плеве в должности министра внутренних дел. С этого момента положение Витте стало колебаться, и начавшаяся борьба влияний привела к первому падению Витте.

* * *

      Когда говорилось о прогрессивности Витте, то последняя либеральною общественностью обычно оспаривалась ссылкою на предпринятую Витте в свое время кампанию против земств, выразившуюся в составлении по его поручению записки, содержавшей резкую их критику[142]. В ту пору земства были популярны quand même[143], поскольку непопулярно было правительство и его органы, которым земства противопоставлялись. Этого было достаточно, каковы бы ни были земства сами по себе, чтобы, ругая правительство, земства во что бы то ни стало превозносить. Поэтому всякое выступление против земств уже заранее презумптивно осуждалось как заведомое мракобесие. Нечего говорить о том, насколько непозволительно пристрастно было такое отношение к земствам со стороны даже той общественности, которая выделяла из себя земства. Пусть плохо было правительство, но если плохи были и земства, то об этом следовало не только писать, но и кричать наивозможно громко ради самих земств. А что греха таить, земства, фактически находившиеся в большинстве губерний преимущественно в руках отживавшего поместного дворянства, притом наименее стойких его элементов, были, за редкими исключениями, весьма плохи. Это окончательно доказал провал после Февральской революции руководящей общественности дореволюционной России[144]. Но это бросалось в глаза всякому сколько-нибудь беспристрастному наблюдателю русской жизни и задолго до революции, и ранее появления

139

По должности (лат.).

140

По преимуществу (фр.).

141

В действительности временами министр финансов и обер-прокурор Синода образовывали настоящий политический тандем. Не случайно С. Ю. Витте писал К. П. Победоносцеву 19 августа 1903 г.: «Всегда буду помнить, как в прошедшие 12 лет я всегда пользовался вашим расположением и вашими указаниями». Вплоть до 1904 г. при решении большинства не только внутри-, но и внешнеполитических вопросов министр финансов и обер-прокурор действовали солидарно. В 1895–1898 гг. С. Ю. Витте и К. П. Победоносцев критиковали продворянскую политику председателя Комитета министров И. Н. Дурново, в 1896 г. – не поддержали новый порядок увеличения кредитов по Министерству императорского двора и идею взятия Босфора, в 1897 г. – предложение о введении общежитий при Московском университете, в 1898–1899 гг. они выступили против разработанного министром внутренних дел И. Л. Горемыкиным проекта введения земства в Западном крае и подготовленного главноуправляющим Канцелярией по принятию прошений, на высочайшее имя приносимых, Д. С. Сипягиным проекта ее реформирования, в 1900 г. – за утверждение закона о предельности земского обложения (Струве П. Б. Предисловие к первому изданию. С. XXXV; Переписка Витте и Победоносцева (1895–1905 гг.) // Красный архив. 1928. Т. 30. С. 90–97, 97, 98–99, 100, 101, 101–105, 105, 108). Политический союз министра финансов и обер-прокурора нашел свое воплощение в безусловной поддержке С. Ю. Витте находившихся в ведении Синода церковно-приходских школ. Если с 1886 по 1893 гг. церковно-приходские школы получали из Государственного казначейства по 175 500 рублей в год, то за время пребывания С. Ю. Витте на посту министра финансов их ежегодное финансирование увеличилось в 59 (!) раз и достигло к 1903 г. размера в 10 341 916 рублей (Бан Ил Квон. Победоносцев и распространение церковно-приходских школ в 1884–1904 гг.: Автореф. дис. … канд. ист. наук. СПб., 2000. С. 288–289, 312).

142

В 1898–1899 гг. происходила полемика С. Ю. Витте с министром внутренних дел И. Л. Горемыкиным, выступавшим за введение земства в Западном крае и Архангельской, Астраханской, Оренбургской и Ставропольской губерниях. Позиция С. Ю. Витте по данному вопросу была обоснована в двух записках (наибольшую известность получила вторая из них), содержавших принципиальную критику земства как института. Критическое отношение к земству С. Ю. Витте мотивировал настолько же политическими, насколько и чисто функциональными соображениями, тем, что в деятельности земства появились «такие недостатки и такие темные стороны, отрицать которые не могут даже самые горячие его защитники». «Стесненное правительственною регламентациею, незаконченное в своей организации, – писал он, – земство, несомненно, стало весьма плохим средством управления». С. Ю. Витте признавал, что в этом виновато не только земство, но и государство, считая, что «спор попадал в заколдованный круг: земство стало плохим средством управления потому, что оно стеснено, его надо стеснить потому, что оно стало плохим средством управления». Между тем, «выход из этого круга», т. е. приведение верховной власти в соответствие с началом самоуправления путем дарования конституции, был «очень прост». Однако одни его «не видели», а другие, составлявшие большинство, «не желали видеть или опасались указывать». «Земство, – полагал С. Ю. Витте, – пришло в упадок, бесспорно, потому, что поставлено было правительством в ненормальные условия, но изменить эти условия, дать ему свободу без последующего изменения самодержавного строя государства было нельзя» (Витте С. Ю. Самодержавие и земство. С. 91, 92). Таким образом, на критическое отношение С. Ю. Витте к земству влияла, в конечном счете, его приверженность идеалу неограниченной монархии. Принимая во внимание не только политические, но и фискальные соображения, С. Ю. Витте выступал за сужение финансовой базы земства путем ограничения роста земского обложения и усиление контроля за ним со стороны государства. Данные цели преследовали изданные по его инициативе законы 8 июня 1893 г., 18 января 1899 г. и 12 июня 1900 г. Подробнее об этом см.: Куликов С. В. С. Ю. Витте и земство. Взаимодействие государства и гражданского общества в России конца XIX – начала XX века // Правовые состояния и взаимодействия: историко-теоретический, отраслевой и межотраслевой анализ: Материалы VII междунар. науч. – теорет. конф. С.-Петербург, 1–2 декабря 2006 года. СПб., 2006. Ч. 2. С. 363–372.

143

Несмотря ни на что (фр.).

144

Имеется в виду Февральская революция 1917 г. и период правления Временного правительства.