Соль Саракша. Михаил Успенский

о переполнит восторг этого единения и счастье единомыслия и единодушия… веются прахом ваша дешёвая ирония и показной цинизм… будете вспоминать о юношеских… и прыщавой фронде с печальной улыбкой. И только в этот день, слившись в патриотическом экстазе… многострадальным народом, вы будете… себя взрослыми людьми…

      Бе-бе-бе. Ля-ля-ля. Хорошая у него должность. Не надо ему ни тетрадки проверять, ни учебные пособия своими руками мастерить, ни с нами, чучелами, маяться, как другим, нормальным учителям. Преподы ведь тоже люди, и горбатятся ай да ну как. Мойстарик, например, говорит, что ни в жизнь не поменял бы шахту на учительскую.

      – …окружают нас враги… Бороздят наши прибрежные воды Белые субмарины в смехотворных попытках… лягушачий десант… Возомнившие о себе хонтийские варвары не оставляют… захватить Голоземелье… говорим им: Хонти всю жизнь считалась имперской задницей, да так и осталась ею!

      Выпускники, стоящие в первом ряду, хохочут, словно впервые в жизни услышали такое смешное слово. Я имею в виду, конечно, Хонти…

      Нет, надо отвлечься. Надо о чём-нибудь другом. Например, перевести взгляд на статую Гуса Счастливого. Обычно она такая нежно-зелёная от патины, а нынче медь её сияет и горит. Под стариной Гусом кресло с очень высокой спинкой. На старину Гуса напялили какую-то хламиду – в такой ни попировать, ни повоевать. Старина Гус приподнимается из кресла – то ли заявился в дом старый друг, то ли пришёл сдаваться очередной вождь…

      Как-то на уроке истории я спросил у Людоедища нашего: а почему, собственно, Гус – Счастливый?

      – Да как же не счастливый? – сказал историк. – Во-первых, вообще выжил – при тогдашней-то детской смертности. Во-вторых, от солдата дослужился до маршала. Удостоился личной дружбы императора Цахса. Маленький и ледащенький был, а стал любимцем придворных дам. Включая родную сестру императора. Оскорблённый Цахс приговорил его к смерти, но в последнюю минуту из-под эшафота отправил в ссылку к нам, в Горный край. На верную смерть от стрелы горца. Здесь он из таких же бедолаг-ссыльных создал первый отряд «неустрашимых» – лучших воинов тогдашнего Саракша. Потом продал горским вождям партию оружия и науськал их на враждебную Пандею. И сразу же освободил несчастную Пандею от варваров, чем вынудил тамошних владык попроситься в имперское подданство… Столица встретила героя триумфом! И век этого счастливца был долог: он появился на свет под свист арбалетных болтов, а ушёл под грохот первых пушек. Правда, седую голову его снесло нашим же ядром, зато военная наука обогатилась забавным термином «дружественный огонь»…

      Не соскучишься с нашим директором!

      Только сейчас он почему-то стоит помалкивает. А вот господин Казыдлу разливается:

      – …за горным хребтом притаилась… но трусливая Пандея. С незапамятных времён… на соляные копи Бештоуна, раз и навсегда… героями Сорокалетней войны, чьи шпаги и мушкеты… наши предки… неизменно отвечали: «Слезами посолите»!..

      Шпаги и мушкеты при Лухте Благоуспешном? А копья и стрелы не хочешь, мутант-недомут? Мог бы и поинтересоваться здешней историей на досуге… Но кто ж его поправит!

      – …все как один… соль солона от крови героев… будут визжать на штыках… неизбывная благодарность… мудрые и спокойные Отцы… невыносимое бремя власти… слова простой женщины… каменными скрижалями на страницах… без них мы все давно бы передохли… эти грубоватые, но верные… как нельзя лучше выражают…

      Без них мы все давно бы передохли. Без них мы все давно бы передохли. Сказала овдовевшая ткачиха из Заозёрного. Они поднимут нацию из пепла. Когда я смогу прочувствовать эти слова всем сердцем, я стану взрослым. То есть примерно через год, в первом ряду…

      Джакч, началось! Пошёл духоподъём! Руки по швам, глаза навыкат, голосовые связки на максимум! Изо всех лёгких и нелёгких! В едином порыве! Как один человек!

      Нет, всё-таки как два человека. Это святое. Господа преподы и ощутившие себя частицей выпускники выкрикивают «Славу Отцам», а все остальные выводят на голоса «Горную стражу». Потому что вот это уж точно наше. Всем сердцем, всеми каменными, джакч, скрижалями…

      А после экзаменов – выпускной бал. «Бал Единения Сердец». Никого из нас туда не пустят, хотя все будут стремиться. А на следующий день пройдёт выпускной бал за рекой, в Чёрной гимназии. «Вороны» тоже не будут пускать своих и, тем более, чужих девятиклассников.

      Наши выпускные никогда не проводятся в один вечер. Потому что спасибо, не надо. Однажды попробовали – давно, перед войной ещё, аккурат Мойстарик заканчивал. Началось-то с братания, да кончилось махаловкой на мосту – сперва наши «сизари» с «воронами», а потом и погранцы с солекопами схватились. Трое калек, один покойник и одна вдова, даже не побывавшая невестой, такой джакч получился. Больше не повторялось.

      А в старые времена зачинщиков непременно бы казнили: «Горная Смена и Горная Стража – одна семья»…

      Чего выпускники так стараются? Неужели и мы через год будем такими же пучеглазыми петухами, как Чувырла и Гондон, как Кишечник и Вафля? Которые нынче считаются передовая молодёжь, краса и гордость союза «Отчичи» (слово-то какое в древнеимперском