Око Всевышнего. Владимир Васильев

Архипелаге Учителем звали главу общины.

      – Оставим это, брат Бин, – подал голос безмолвствовавший Тао-южанин.

      «Чужак совсем не так прост, как пытается показаться. Может быть, он слаб телом, но наверняка силен духом».

      – Он умен и смекалист; думаю, избранники сумеют защитить его в случае нужды. А нет – пусть пеняет на себя и своего Учителя. Пусть идет!

      Бин поразмыслил.

      – Ладно, брат Тао! Пусть. Ступай, чужеземец! Ты пойдешь с избранниками. Сатэ очень хвалил тебя, так не подведи же его!

      Сатэ вздохнул с облегчением. Последний козырь не понадобился, Матурану допустили к Обряду и так.

      Хранитель не хотел без нужды раскрывать истинную сущность островитянина даже Первым-в-храме. Удивительно еще, как монахи не обратили внимания на главную татуировку, что украшала левое предплечье.

      Матурана поклонился и покинул таут. Несколько минут все Настоятели молчали.

      – До рассвета, братья. Завтрашний день станет первым днем Обряда. Воззовем к Каоме, дабы хранил он наших посланников.

      Все на несколько мгновений склонились, и направились к выходу.

      – Сатэ! – окликнул Бин. – Подобрал ли ты себе нового Хранителя?

      Старик обернулся.

      – Да, Высший. Мне нужен Юл Ю.

      Бин кивнул и проворчал:

      – Зачем ты называешь меня Высшим?

      Собственно, он и не сомневался в выборе Сатэ. Сорок восемь лет назад в последних схватках Турнира Сатэ сошелся с Тао и никто не уступил в том поединке. А Бин сумел одолеть бойца-южанина, ныне – Хранителя Седьмого Места. Выбрали тогда Бина, как победителя, и, конечно же, Тао. А ведь случись все наоборот, будь соперником Бина Тао, а не второй южанин… Сатэ бы с ним тоже справился… Кто знает, не стоял бы сейчас Сатэ в плаще Первого-в-храме, а Бин не был бы Хранителем? Кто знает, кроме Каома?

      Бин не возразил:

      – Юл Ю твой, Сатэ-Хранитель.

      Тот отвесил благодарственный поклон, воздал хвалу Тому, кто Выше, и удалился.

      Ночь вползала в таут: Цхэ гасил светильники.

6.

      Даан, Су То и Матурана покинули монастырь на рассвете. Верховные в последнем напутствии сказали две вещи: надеяться только на себя и не пренебрегать случайностями.

      Теперь они могли положиться лишь на собственные силы. Невыполненный Обряд означал все, что угодно, вплоть до конца Мира. Впервые ощутив на своих плечах такую ответственность посланники недолго погрузились в размышления. Их путь лежал на северо-запад, в горы, к южным склонам Фын-Бая.

      Монастырь растаял в неверной дымке высокогорья. Можно забыть о его существовании, пока Око Каома не будет доставлено в Первое Место, в долину Утан.

      Когда не подозревающих ничего худого Орлов настигла мучительная и неотвратимая смерть оттого, что они коснулись Ока, Матурана-пленник перепилил путы о выступ камня и оставил тайное убежище враждебного клана, прижимая к груди котомку со святыней. Он, рожденный в год Тигра-воина, мог без вреда ненадолго прикоснуться к ней, но лишь весной и лишь в год Тигра-воина, в год Обряда, когда могучая пульсация божественных сил пригасала и Око готовилось